Письма полковнику

А потом медсестра сделала укол, и захотелось спать.

Толик обошел вокруг кровати и, наконец, возник в поле видимости. Со вчерашнего дня он конкретно изменился. Был стильный и зашуганный — стал помятым, небритым и сверкающим, как новенький сидиром. Хоть у кого–то жизнь удалась. И чего ему, хотелось бы знать, надо?

— Как ты, Стар? — спросил Толик, усаживаясь на табурет возле кровати. — А то мы с тобой вчера не договорили.

— О чем?

— Ну… Помнишь, ты рассказывал…

Толик замялся, и Стар посоветовал:

— Диктофон включи.

Полустриженая девушка Маша громко прыснула. Она ему нравилась, хоть и странные у нее понты — снимать со вспышкой без предупреждения.

— Мы готовим материал а газету «Срез–ревю», — сказала она, снова присаживаясь у него в ногах. — Эпохалку, обо всем понемножку. О теракте, заложниках, экстремистах, Федоре Брадае, об убийстве Лилового полковника, о его наследстве, о претендентах…

— Наследстве? — тупо переспросил Стар.

Толик ерзал на табурете, как будто ему было трудно усидеть на месте. Но ничего, держался. Сиял всё ярче с каждым Машиным словом. И наконец вклинился:

— Ты не представляешь, Стар, насколько классно оно всё увязалось! Материал уже практически готов, осталось вбить пару убойных фактов, и можно нести в редакцию. Сейчас прямо от тебя и пойдем. Главное, я совсем уже думал забросить эту тему, но потом вдруг выяснилось… Давай с самого начала, чтоб ты въехал как следует. Так вот: когда после смерти старика его дочь, принцесса Эва Роверта..

Он говорил — увлеченно, зажигательно, жестикулируя и в конце концов все–таки подорвавшись с табурета, говорил, говорил… Движущаяся картинка, словно в телевизоре без звука. Нет, Стар всё слышал. Наверное. Просто довольный, мечущийся туда–сюда по палате Толик не имел никакого отношения к тому, что он, Стар, слушал и пытался понять. Впрочем, он давно уже всё понял. Прояснялись или поворачивались под другим углом мелкие детали, а суть оставалась прежней.

Больше никогда.

Именно сейчас, вдруг осознал он, происходит их прощание. Она не пришла проститься сама, да и не могла прийти, нельзя ожидать от принцессы, чтобы она помнила о каком–то школьнике. Но в эти минуты, когда, счастливый и смешной, одинаково небритый на щеках и голове парень пересказывает взахлеб ее историю — она прощается с ним, Старом. Эва Роверта. Принцесса Эва. Эвита… хотя какая она ему Эвита.

Оказывается, их фотографировали тогда, на дне ее рождения. Непременно попросить у Маши те фото… Когда играла музыка, и он всё твердил про себя, что нужно пригласить ее на танец: ведь никто не пришел, а у нее день рождения, и музыка играет, и должен же кто–нибудь пригласить, а никого нет, кроме него… Так и не решился, дурак. Она сама его пригласила. И надо увидеть те фотки, чтобы проникнуться, как это было здорово, как немыслимо ему повезло тогда. Потому что на самом деле весь танец он думал только о своих ногах сорок девятого размера: не наступить!.. ну не дурак ли? А потом они сидели на диване. Близко. Так близко, что он дотронулся до нее локтем, чуть–чуть — ей вполне могло показаться, будто случайно, — подвинув руку…

Всё это по–настоящему было. А настоящие вещи всегда кончаются.

Фотограф Маша смотрела на него, склонив голову косичками к плечу. Так, будто всё понимала. Улыбнулась, поймав его взгляд, и пришлось срочно изображать улыбку в ответ.

И сразу же прорезался Толик:

— …Брадай. Он у нас пойдет отдельным подзаголовком, совершенно темный элемент. Лично меня он не очень–то убеждает в роли случайной жертвы теракта, организованного опять–таки ради наследства Лилового полковника! Что он там делал, неясно, Машка его в вестибюле не видела. Но самое интересное начинается потом. Наш телезвездун пропадает без вести, это все знают. Так вот. Он смывается в какой–то отстойный кемпинг, прихватив с собой для верности Машку…

— Ему была нужна шестерка, — скороговоркой вставила девушка. — С камерой.

— Вот. А затем отправляет ее следить угадай за кем!.. И только после того, как Машка сообщила ему, что дочь Лилового полковника вернулась в Исходник…

— Понял, что обломался, — сказала Маша мрачно и злорадно.

— Спрашивается вопрос, — перебил Толик. — Нафига? Какого хрена он прятался, покупал Машке оптику, транжирил время и бабки, и в конце концов остался с носом?! Спорим, не угадаешь. А я поразмыслил, сопоставил, сделал концептуальные выводы. Именно тогда, когда исчез Брадай, мне позвонили… ну, эти… и дали понять, что теперь я — их основной вариант. Сечешь фишку?!

Стар усмехнулся:

— Вроде бы. А до того ты был у них дублером, да?

Маша прыснула:

— Я ж думала, чего ради ты имидж сменил?

— На себя посмотри, — огрызнулся Толик. — Я не о том. Получается, он работал на них, а потом взял да и кинул.

— Какая разница, если и они обломались, — сказала Маша.

— Ага, — Толик наконец присел, выпятил грудь и потрогал мобилку на шнурке. — Что–то давно их не было… Не звонят.