Письма полковнику

Внезапно сделалось темно, еще темнее, чем было, неужели все-таки вечер?! И снова относительно просветлело, потом опять мелькнула тень, низко, над головой, Эва оторвалась от чьего-то заиндевевшего плеча, и выпрямилась, и догадалась вскинуть взгляд, и различила — показалось?! — в сумеречном буранном небе силуэт дракона с раскинутыми крыльями.

Она давно не кричала так. Никогда она так не кричала.

Дракон снижался.

Все-таки здесь есть спасатели. Все-таки, получив сигнал о группе туристов, пропавших в горах, за ними выслали патруль. Сейчас и ее саму, и обоих претендентов, живых или мертвых, погрузят в седло, доставят на базу…

И всё.

Но ведь если совсем близко, думала Эва, напряженно следя за тенью, которая двигалась по небу сужающими кругами, словно хищная птица, если действительно так близко, то он, конечно, чувствует. Дракон. И он в любое мгновение может повернуть — туда. Кто бы ни был и чего бы ни хотел от него всадник. В такой ситуации любой дракон, даже дикий, бессмысленный, сломленный рабством, — свободен.

Дракон — ее лучший сообщник. Он покажет путь, и она справится сама. Без всяких претендентов. Которые теперь вряд ли смогут ее преследовать. Ни один.

Снижался.

И накатила волна мутного отвращения — уже не к ним, к себе. Боже мой, да во что же она превратилась, приняв правила этой чужой игры и практически выиграв ее?! Двое мужчин, раненых, возможно, умирающих здесь, у ее ног — разве они ей безразличны? А даже если и так, если цинично зачеркнуть всё, что у нее было с каждым из них, если просто — два ни в чем не повинных человека… да! Если разобраться, вся их вина только в том, что она может инкриминировать и себе самой: участие в игре с не самыми честными правилами. Ни один из них не совершал преступления. Не убивал ее отца.

Она, Эва, до последнего убеждала себя, что ее главная цель здесь, в Срезе, — найти убийцу. Она не приблизилась к этой цели ни на шаг. И уже, по сути, отказалась от нее.

Особенно теперь, когда так близко другая цель.

Дракон завис в нескольких метрах над склоном, высматривая место для посадки. Значит, всё же слушается всадника, спасателя, — а может, поблизости и нет вовсе никакой аномалии; впрочем, неважно. Большой, многоместный дракон. Он вынесет, спасет их обоих…

И ее тоже.

Она вернется.

Он выпустил, наконец, лапы-шасси, когти ковырнули снег, взметнули белую тучу, в которую дракон будто провалился по брюхо, продолжая двигаться по инерции, а может, не в состоянии найти жесткую точку опоры. Но когда Эва, задыхаясь, подбежала к нему, он уже затормозил. Уже встал на колени и отставил под углом крыло, помогая всаднику спуститься с занесенной снегом спины.

Маленькая щуплая фигурка; странно для спасателя, успела удивиться Эва. Или просто очень крупный дракон, и это сбивает с толку, искажает масштаб?

Она уже подбежала вплотную. Столкнулась с ним лицом к лицу.

Выговорила:

— Вы… сами?!