Дорогой Яша!
Не так давно получила ваше письмо, отправленное с Николаевой
(известная пианистка Татьяна Николаева — А. Ш.).Письмо лежало в диспетчерской, куда я редко заглядываю. Ваше письмо меня очень тронуло и вызвало желание ответить немедля.
Уж очень я замотана уроками, да и состояние здоровья после перенесённого инфаркта — просто никуда не годится. Смерть Льва Моисеевича сильно подкосила меня.
Поверить в эту смерть очень трудно. Ведь он был воплощением жизни и неисчерпаемой духовной молодости.
Он слёг 19/XII, а умер 9/I в 4 часа утра. Все дни и ночи я не отходила от него, за исключением часов занятий со студентами, а с 1 января была при нём в клинике неотлучно.
На моих глазах с каждым часом он приближался к смерти и всё же ещё сегодня я не могу с нею примириться.
Лев Моисеевич плохо чувствовал себя ещё с осени, повидимому в результате перенесённого на пароходе гриппа. В Москве он также дважды хворал гриппом и оба раза не вылечился, сколько нужно было. Он резко похудел и изменился на протяжении последних месяцев.
Врач, обслуживающий его в порядке диспансеризации оказался очень плохим врачом, вплоть до того, что прозевал инфаркт, который произошёл, повидимому недели за две до смерти. Нам пришлось поместить Л. М. в клинику Склифосовского, перевезя его туда, так как у него начались исчезновения пульса. Дома невозможно было обеспечить всё необходимое. Он был в очень тяжёлом состоянии, по временам приходил в сознание, страдал очень сильно.
Чуть ли не с первых дней болезни он стал говорить о смерти тогда, когда я ещё не допускала этой мысли. С 28/XII он почти перестал есть. Мы не могли понять почему, и впоследствии оказалось, что у него парализован глотательный нерв, поэтому какие-то попытки проглотить что-нибудь твёрдое вызывали страдания. Погубила его длившаяся в продолжение трёх месяцев бессонница, которую тоже прозевал врач. А когда хватились, то нервная система была так истощена, что не действовал ни один наркотик из числа самых сильных. При инфаркте необходимо поддерживать полусонное состояние днём и ночью, так как основное лечение — неподвижность. Выжить при таком стечении обстоятельств он никак не мог. Вскрытие показало абсолютно здоровый организм, сердце девяностолетнего человека (ему был 71 год!) и полное истощение нервной системы.
Вы вероятно знаете, что гражданская панихида была в Большом Зале Консерватории, захоронение урны состоялось 19/IV на Введенских горах.
3/VII было открытие в Консерватории мемориальной мраморной доски у 8‑го класса, в котором Л. М. занимался всю жизнь. В классе повешен прекрасный большой портрет Л. М., для которого нам с Я. И. Рабиновичем удалось достать прекрасную раму. На кладбище будет установлен памятник, для которого сейчас собирают деньги. Уже собрано около четырёх тысяч. Пока я посадила на могиле цветы.
Посылаю вам портрет Л. М., который сделан в 1951 г. фотографом музея музыкальной культуры. Мы все находим его очень удачным. Когда приедете в Москву, зайдите ко мне я вам всё расскажу и покажу фотографии. Можем вместе сходить на кладбище.
Я знаю, что вы его любили, и он любил вас.
Адрес: ул. Чайковского 24 кв. 22 Е. Б. Брюхачёва.
