Письма прошедшего времени

 Бабушка, тщательно перебирая, как мелкий бисер, воспоминания, складывая мозаику из множества фрагментов в одну картинку, смешивая русские и украинские слова, не спеша, не замечая своих слёз, лишь иногда смахивая их кончиком чистого платка, рассказывает о том, как жили на западе, страдали от голода, потому что кроме яблок в этот год ничего не уродилось. О том, как родители двинулись на восток, о страшных трудностях в этом долгом пути. О том, как за длинную многомесячную дорогу потеряла всех своих сестёр.

Первая сестричка, совсем малышка, выпала из окна поезда, когда состав медленно двигался мимо озера Байкал. Железнодорожные пути проходили так близко к урезу воды, что казалось – поезд плывёт вдоль берега. Ребёнок радовался, протягивал к воде ручонки. Не досмотрели за дитём, не успели поймать малышку. Поезд шёл дальше, а девочка так и осталась там, в холодной байкальской воде. И никто не смог помочь бедным родителям. Никто! Кричи не кричи, хоть все волосы вырви на голове – поезд движется без остановки, вагоны заперты снаружи. Словно скот везли. На станциях открывали, давая возможность кипятку набрать да в туалет сбегать. Рассказывала и о том, как убивалась в слезах её мать, но больше всех страдал отец – мой прадед Тарас. Я уже была наслышана о нём: моя мама, её братья и сёстры любили своего деда Тараса больше, чем бабушку.

Вторая сестра, подросток, упала с плота во время сплава по Амуру к месту распределения переселенцев. Присела с ведром, чтобы набрать воды. Ведро перетянуло девчушку, утащило за собой вниз. Так и унесло её течением. Течение быстрое, вода тёмная. Горе, такое горе! Бабушка замолкает. Глаза прикрыла, лицо осунулось, потемнело. Я молчу, прижавшись к ней.

Третья сестричка сгорела.

– Дуже красивою дивчинкою була, рукодильница, умелица! У бабушки появляется улыбка, глаза оживают! Она смеётся, вспоминая сестру. И продолжает свои горькие воспоминания.

Эта сестра любила плести из берёзовой коры разные поделки: браслеты, серёжки, бусы. И вот, уже прибыв на место, вечером пекли картошку в костре. Девочка доставала картофелину палочкой, берестяной браслет на руке её и вспыхнул. Девчонка испугалась, подскочила, с визгом побежала опрометью в лес, а пока стремительно неслась, пламя охватило её всю. Так и не спасли сестру. Гнались за ней – и догнали, когда она на землю упала. Но было уже поздно.

И помнит бабушка это пламя, уносящееся в глубину леса, помнит крики, погоню и онемевшие от страха ноги. Потому что даже привстать не смогла, чтобы бежать за сестрой…

Остался брат. С братом Сидором так и прожили всю жизнь бок о бок.

У бабушки Елизаветы и деда Марка было четырнадцать детей. Пятерых не стало маленькими, а из девяти выживших почти все дожили до глубокой старости.

Я слушаю, прижавшись к бабушке, и вижу картину как наяву: и поезд, и бурную реку, и лес, в котором сгинула её младшая сестра. Мы сидим в тишине ещё некоторое время, а часики на стене тикают и тикают, размеренно унося каждое слово и вздох в даль – в ту далёкую и непонятную даль, в которой осталось столько неизвестного и непонятного мне.

Письмо 23. Про прадеда

Я очень жалею, что так мало расспрашивала своих предков о прошлом. Об их молодости и детстве. Как же любила эти редкие и короткие моменты, когда бабушка находила несколько минут и предавалась воспоминаниям.

– Отца моего, а твоего, Галю, прадеда, – (бабушка Елизавета звук «г» произносила особенно, как бы выдыхая его, он был похож на смешанное сочетание звуков «г» и «х», и обращение ко мне звучало как «Гхалю»), – звали Тарас Васильевич Слатвинский…

И я слушала рассказ о своём прадеде. Он был могучего телосложения, косая сажень в плечах, громадного роста и непокорного нрава. Никогда никому не прислуживал и ни перед кем не пресмыкался. Был гордым и независимым. Работал у пана. Пан был крутого характера, никого не щадил, наказывал работников за любые проступки. А Тарас быстрее всех выполнял свою норму, получал свои заработанные двадцать копеек и уходил. Никогда не спорил, ни о чём не просил. Однако пан побаивался его и всё грозил проучить за независимость и упрямство.

Однажды в имение к пану приехал цирк-шапито. В труппе цирка был известный в те годы силач – негр Бамбула. Бамбула был важным и гордым. Он считал себя непобедимым, поднимал тяжести, крутил брёвна на одной руке, подкидывал гири, играл мышцами… Зрители, в том числе и работники пана, и сам пан, смотрели, открыв рот. Ахи и вздохи царили в зале. Вдруг Бамбула остановился, осмотрел зал и пригласил на арену любого, желающего побороться с ним. Зрители затихли и втянули головы в плечи. Тут пан и решил,что настал удобный момент.

– Ну, Тарас, что сидишь, как воды в рот набрал? – крикнул он. – Это ты со мной смелый, а здесь – трусишь, боишься? Ты ж у нас самый сильный, покажи себя, не опозорь своего пана!

Зрители начали подначивать Тараса, а Бамбула ходил по помосту и посмеивался, играя мышцами.

– Давай, давай, Тарас! – кричали зрители. – Положи на лопатки этого чёрного! Дай ему, дай ему под дых, пусть знает наших! Та-рас! Та-рас! Та-рас!