Письма. Рабочие дневники. 1942–1962 гг.

Насчет письма Ефремову — идейка неплоха. Стоит попробовать — причем пройтись по адресу авторов, пишущих такие произведения-перлы научной фантастики, как «Семь цветов радуги».[75] Да, вышла в свет новая книга: «Королевство кривых зеркал».[76] Найди и напиши, что это за штука. Название заманчивое. Меня почему-то всегда тянуло к фантазированию в области пространственно-временных построений, неэвклидовых геометрий и пр. и т. п. Может быть, эта новая фантастическая повесть имеет что-нибудь общее с такими идейками. Теперь вот что: хочешь писать — брось большие масштабы. Берись за рассказики, новеллы — это труднее, но менее противно (в чернильном смысле). Я написал один рассказик — возился долго с предварительной подготовкой — как оформить сюжет и пр. — но писать было легко. А легче и интереснее всего, пожалуй, писать пьесы. Конечно, здесь свои, особенные трудности, но мне они как-то легче даются, хотя должен тебе признаться, что ни одной пьесы я довести до конца еще не сумел.

Прочитал Драйзера «Дженни Герхардт» — очень понравилось. Хорошо чувствовал душу мужчины товарищ. Больше, кажется, ничего нового не читал — лень и тошно, голова жиром заросла, снаружи и изнутри, жир вытесняет мозг и вытекает через глаза, уши, нос и прочие дырки (хотя, кажется, это все).

В Канске страшный холод, терпежу нет. Прямо не знаю, что за город. Все ходят, чихают, сморкаются и жалуются — жалуются на холод, дороговизну, слякоть, на соседей, на начальство, на подчиненных, на детей и жен. Только на себя никто вслух не жалуется. Боятся, бродяги.

Вот, пожалуй, всё пока. Как видишь, ничего определенного я тебе не написал. Роман писать не буду — дешевка, все равно не справимся. Письмо Ефремову — согласен. Подай проект на утверждение. Я дополню и перешлю тебе. Тогда пошлешь.

Пленку нужно. Скучно.

Жму руку, целую — твой Арк.

P. S. Смотри за мамой, не давай ей много работать. Помогай во всем.

Жду письма с нетерпением и с прискуливанием от скучишши.

АН в то время пытался писать все — фантастику и бытовую прозу, рассказы и романы, и даже пьесы. Помните, в ХС? «Я взял первую попавшуюся папку — с обломанными от ветхости углами, с одной только грязной тесемкой, с многочисленными полустертыми надписями на обложке, из которых разобрать можно было лишь какой-то старинный телефон, шестизначный, с буквой, да еще строчку иероглифов зелеными чернилами: „Сэйнэн дзидай-но саку“ — „Творения юношеских лет“. В эту папку я не заглядывал лет пятнадцать. Здесь всё было очень старое, времен Камчатки и даже раньше, времен Канска, Казани, ВИПа — выдирки из тетрадей в линейку, самодельные тетради, сшитые суровой ниткой, отдельные листки шершавой желтоватой бумаги, то ли оберточной, то ли просто дряхлой до невозможности, и все исписано от руки, ни единой строчки, ни единой буквы на машинке». Об этой папке (реальной папке!) еще будет рассказано, а пока заметим: «…легче и интереснее всего, пожалуй, писать пьесы…»

БН вспоминает о пьесах:

БНС. ОФЛАЙН-ИНТЕРВЬЮ 02.03.02

Как объясняется видимое противоречие: в театр Вы не ходили, а пьесу написать мечтали с давних пор и даже до «ЖГП» сделали несколько вариантов пьесы по «ТББ»?

БВИ. Абакан, Россия

Здесь нет никакого противоречия. АБС, оба (АН — в меньшей степени, БН — в большей) не любили театр, как ЗРЕЛИЩЕ, как ритуал, как вид светского развлечения, если угодно. Но они всегда с почтением и любовью относились к драматургии, как к виду ЛИТЕРАТУРЫ. Пьесы Шоу, Чехова, Пристли, Булгакова читались и перечитывались многократно и с наслаждением. Сам прием этот — ПЬЕСА! — позволяющий полностью исключить из произведения автора, оставив только героев и ситуацию (совсем как в реальной жизни!) — сам этот прием всегда казался нам чрезвычайно привлекательным. Поэтому «Жиды…» наши и получились пусть последним, но нежно любимым детищем, желанным и долгожданным.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 21 СЕНТЯБРЯ 1951, КАНСК — Л.