В одной из своих статей Аркадий и Борис Стругацкие дали полемическое определение жанра, в котором работают много лет: «Фантастика — литература». В двух словах выражено творческое кредо писателей, решительно не согласных со всеми попытками обособить фантастику от общего литературного процесса и основных закономерностей познания действительности в художественных образах.
Замечу, не вдаваясь в дискуссионные вопросы, что современная фантастическая литература во многом переросла сложившиеся еще в XIX веке традиционные представления о ней как о детской полунаучной беллетристике. Время меняет критерии и смещает акценты. Дифференциация, охватившая все области жизни, коснулась и литературы. Писатель-фантаст ныне не берет на себя функций популяризатора научных знаний… теперь его привлекает не столько возможность обоснования научно-технических гипотез, сколько социальных и нравственных последствий применения великих открытий, не наука и техника сами по себе, а психологические коллизии и острейшие конфликты, порожденные научно-техническим прогрессом. В конечном счете все зависит от того, в чьих руках находятся завоевания труда и мысли и каким целям служат.
Подзаголовок «фантастико-приключенческая повесть» и то, что она выходит отдельной книгой в издательстве «Детская литература», не меняют дела. Динамический сюжет не имеет ничего общего с шаблонами приключенческой литературы. Вполне доступное восприятию подростков столкновение разных типов сознания определяет развитие действия, опосредствованно отражающего непримиримые противоречия современных антагонистических формаций, несмотря на то, что изображаемые события происходят на далекой неизвестной планете. Произведение Стругацких поэтому не только актуально, но и злободневно по мысли и звучанию. Вместе с тем оно выполнено в новой манере, характерной для современной фантастики.
Стругацких меньше всего заботит обоснование условных допущений, мотивирующих перенесение героя в необычную обстановку. Достаточно предположить космическую «нуль-транспортацию», чтобы оправдать появление человека будущего, ленинградца Максима, на одном из «обитаемых островов» Вселенной. Достаточно ему пожалеть об отсутствии «нуль-передатчика» с какими-то «позитронными эмиттерами», который помог бы связаться с представителями Службы Галактической безопасности на Земле, чтобы представить уровень научных достижений. Стоило ему только черпнуть речной воды, зараженной радиоактивными отходами, и увидеть ржавые железные конструкции, чтобы понять неблагополучие этой неведомой цивилизации.
Несколько броских деталей, и создается фон, определяющий технические возможности, а затем, по мере развития действия, — социальные отношения, психологические и нравственные конфликты. Таким образом, условные допущения, связанные с определенным уровнем науки и техники на Земле и на «обитаемом острове», служат не самоцелью, а всего лишь трамплином для развертывания замысла прежде всего в человековедческом плане.
Максим, выросший в мире, освобожденном во многих поколениях от всех скверн классового общества, изначально предрасположен к естественной простоте, добру и справедливости, не скован никакими предрассудками, не умеет приспосабливаться, кривить душой. И вот он должен жить на планете, где сама атмосфера отравлена злобой и ненавистью. Он должен действовать в условиях жесточайшей фашистской диктатуры, установленной финансовой олигархией. Управляющие страной Неизвестные Отцы — воплощение всего самого мерзкого, что когда-либо было на Земле — превосходят своих реальных предшественников только в том отношении, что располагают непревзойденными техническими средствами запугивания и оболванивания масс: влияющие на психику направленные излучения внушают вместе с исступленным фанатизмом стадного чувства расовое бешенство, автоматические действия, — всё, что требуется Неизвестным Отцам для сохранения власти.