Письма с Дальнего Востока и Соловков

1935.11.8 8 [б. — Ptd.]. Соловки. Дорогая Аннуля. Кажется я уже ответил на твси вопросы в последнем письме. Нового у меня ничего нет. Ъі спрашиваешь о здоровьи. Я здоров, только последние дни был легкий грипп, в самой слабой форме, но уже почти прошел Сейчас лишь кашель да насморк. 11.11. Сегодня получил письмо твое и Олино. Твое—на отдельном листочке, без обращения, и [нрзб.] как будто другого такого же листочка, т. е. начала письма, не хватает[2190]. Напиши, было ли оно. Я очень рад, чтс ты немного развлекаешься и хотел бы, чтобы ты жила так, как тебе веселее и приятнее. Ты просишь не брить бороду. Ho со времени моего переезда с БАМ’а, когда меня ограбили в Кеми часть бритвенного прибора пропала, так что с тех пор я и не брился ни разу и хожу здесь с бородой, тем более, что ходить за эгим делом к парикмахеру как то неприятно, да и нет времени. Впрочем, главное, почему я не устроился с бритьем—это твое желание. Зато, когда я вспоминаю об этом твоем желании, мне начинает особенно хотеться быть с вами, с тобою, если не дома, то хотя бы так, как в Сковородине. Сейчас ночь, все спят, а я сижу и пишу тебе, моя дорогая, и вспоминаю, как встретил тебя по приезде в Сковородино. Помнят ли еще дети о поездке и разсказывают ли что‑нибудь мальчикам? Устроился ли Вася в отношении квартиры? 1935.11.14—15. Вот опять ночь, время летит и я никак не поспеваю писать—целый день с утра до ночи занят. Только что пробили двенадцать часов часы Спасской башни, провизжали трамваи Красной площади (это все по радио, висящему почти над моею койкой) и я сажусь за письма. Прежде всего поздравляю вас с домашними праздниками—Васюшку и тебя—дважды, а еще Олечку. Вас это с запозданием, хотя я и вспоминаю о ваших днях более или менее во время. Когда же открывается окно (радио) на Красную площадь и близко от себя слышу московские звуки, то воспоминание делается особенно живо. — А. И. спрашивает, получаю ли я его открытки. Да, получаю, и, видимо, вполне аккуратно, но отвечать ему не могу по двум причинам: первая—не знаю его адреса, а вторая—по ограниченности своих возможностей писать, т. не хочу вас лишать письма. 1935.11.17. В день твоих именин я, наконец, перевез свои вещи на новое местожительство—в цеітральную лабораторию, а сегодня вечером переселился т^да[2191] и отпраздновал переселение халвою, тобою присланной. Эта лаборатория в 2 х километрах от Кремля, расположена в лесу, место тихое и уединенное, так что можно будет поработать. >Килая комната помещается через корридор от лабораторных рабочих помещений, двух комнат, и следовательно можно сідеть в лаборатории сколько хочешь и проводить опыты с утрі до ночи и с ночи до утра.* Задача, стоящая предо мною—проработка вопроса о водорослях. Дела очень много, но зато задаіа важная и полезная. Летом, вероятно, здесь красиво, среди природы; теперь же все занесено снегом, но посвоему тоже χοροιιο. 1935.11.18. Письма никак не могу закончить. После гриппа—слабость и потому поздно вечером совсем засыпаю и ничего не могу сообразить. Надеюсь, что в более ровной работе здесь скоро оправлюсь совсем. Рад, что мама стала ходить, да и тебе станет м. б. несколько легче. Очень кланяюсь ей, ка* всегда, хотя иногда и забываю написать об этом. Кланяйся также С. И. пожелай ей здоровья и спокойствия. Скажи, что я всегда вспоминаю о ней с душевной теплотой и был бы очень рад получить сюда экземпляр ее «Воспоминаний», когда он появится на свет из печати. Боюсь только, что она сильно сократила «Воспоминания» и тем их подпортила. Относительно Мика не волнуйся, он выровняется, я верю в него, его грубость пройдет сама собою. Скажи ему, что я по немногу пишу для него специально «Оро» и потому хотел бы получить рукопись или копию; но чтобы по дороге она не пропала, снимите копию. Крепко целую тебя, дорогая Аннуля, будь здорова и весела. Вчера получил письмо твое, кажется, которое ты писала пред отъездом Киры.