Письма с мельницы

Каждое воскресенье после вечерни достойный пастырь отправлялся поухаживать за ним, и там, наверху, на солнышке, около своего мула, среди кардиналов, возлежавших между лоз, он откупоривал бутылку местного вина, доброго вина, красного, как рубин, которое с тех пор прозвали папским шатонефом, и пил его, смакуя каждый глоточек и с умилением глядя на виноградник. Затем, когда в бутылке уже ничего не оставалось, а день клонился к вечеру, он весело возвращался в город в сопровождении всего своего капитула. И когда он проезжал по Авиньонскому мосту под звуки фарандолы, его мул, увлеченный музыкой, начинал приплясывать, как иноходец, а сам папа, к великому негодованию кардиналов, помахивал в такт танцу шапочкой. Зато весь народ говорил: «Ах, какой добрый у нас государь! Ах, какой славный у нас папа!»

После шатонефского виноградника папа больше всего на свете любил своего мула. Добряк просто души в нем не чаял. Каждый день перед отходом ко сну он проверял, крепко ли заперта конюшня, вдоволь ли корма в яслях, и никогда не вставал из-за стола, не проследив за приготовлением по французскому рецепту вина с изрядным количеством сахара и пряностей, большую чашу которого он, несмотря на недовольство кардиналов, собственноручно относил мулу… Надо сказать, что мул того стоил. Это был прекрасный черный мул с рыжими подпалинами, крепкий на ноги, гладкий до лоска, с полным и широким крупом, с гордой и сухой головой, украшенной помпонами, бантами, серебряными бубенцами, кисточками; притом кроток он был, как ангел, глядел бесхитростно и непрестанно шевелил длинными ушами, что придавало ему добродушный вид. У всего города он был в почете, и, когда он проходил по улицам, авиньонцы не знали, чем его уважить, ибо всякий понимал, что это лучший способ попасть в милость и что, несмотря на свой простодушный вид, папский мул облагодетельствовал немало людей — пример тому Тисте Веден и его чудесное приключение.

Этот самый Тисте Веден был, в сущности, дерзкий мальчишка, которого собственный отец, Ги Веден, золотых дел мастер, принужден был выгнать из дому, так как он бездельничал и развращал учеников. Полгода он околачивался по всему Авиньону, но главным образом поблизости от папского дворца: этот плут давно уже имел виды на папского мула, и вы сейчас убедитесь, что придумал он очень хитрую штуку… Однажды его святейшество прогуливался один со своим мулом по крепостному валу; тут-то с ним и заговорил наш Тисте и сказал, сложив в восторге руки:

— Господи боже мой! Святейший отец! Что за прелесть ваш мул!.. Позвольте мне на него полюбоваться… Ах, ваше святейшество, какой красивый мул!.. У самого германского императора и то не найдется такого.

И он гладил мула и говорил с ним ласково, как с барышней:

— Подите сюда, драгоценный мой, сокровище мое, жемчужина моя…

Добрый папа растрогался и подумал:

«Какой милый мальчик!.. Как он ласков с моим мулом!»

А знаете, что случилось на следующий день? Тисте Веден сменил свою старую желтую куртку на красивый кружевной стихарь, фиолетовую шелковую пелерину, туфли с пряжками и поступил в школу папских церковных певчих, куда до того принимались только дворянские сыновья да кардинальские племянники… Вот к чему приводит лесть!.. Но Тисте этим не удовлетворился.

Поступив на службу к папе, бездельник повел ту игру, что так ловко ему удалась с самого начала. Дерзкий со всеми, он был внимателен и предупредителен только с мулом и постоянно попадался всем на глаза во дворе замка то с горстью овса, то с охапкой клевера. Он добродушно потряхивал розовыми цветочками и поглядывал на балкон святого отца, словно говоря: «А кому я это припас?..» Кончилось тем, что добрый папа, чувствуя, что стареет, поручил ему смотреть за конюшней и приносить мулу положенную ему чашу вина, приготовленного по» французски. Все это не радовало кардиналов.

И мула это тоже не радовало… Теперь в установленный для вина час к нему в конюшню всегда являлось пять-шесть мальчиков-причетников, они быстро зарывались в солому, как были, в пелеринах и кружевных стихарях, потом по конюшне разливался вкусный, теплый аромат жженого сахара и пряностей и появлялся Тисте Веден, неся чашу с вином по-французски. Тут-то для бедного животного и начинались муки.