Письма с войны

Эмма закатила глаза, увидев, как брови Августа многозначительно приподнялись. Он довольно усмехнулся.

- Скажи «Дядя Август тебя любит».

- Дядя Август тебя любит!

- Скажи «Я лучше всех».

- Я лучше всех!

-Да нет, «Я лучше всех», – поправил Август.

- Я лучше всех, – хихикнул Генри и, вывернувшись из рук дяди, побежал к Реджине, которая стояла, смущенно глядя в камеру. Солнце светило ей в спину, и казалось, что брюнетка вся светится.

Эмма улыбнулась. Мадам мэр может общаться с журналистами, может вести переговоры со старыми ворчливыми инвесторами и охмурить их одним взглядом, может уболтать самого хитрого и прожженного юриста, добиваясь того, чего хочет. Но сейчас гроза всего Сторибрука была просто любящей мамой и, глядя в камеру, краснела, как школьница.

Генри обнял её:

- Да, мамочка?

- Да, родной, ты лучше всех, – подтвердила Реджина.

- Хочешь что-нибудь сказать Эмме? – спросил Бут, почти не скрывая откровенного подстрекательства в голосе.

Реджина пристально посмотрела на него и подхватила Генри на руки. Она напряженно смотрела в камеру с полсекунды, потом взгляд смягчился, но Эмма заметила это короткое напряжение. Брюнетка крепче обняла сына и мягко улыбнулась в камеру. Август навел фокус так, что на экране теперь были только лица Миллсов.

- Эй, солдат, нам тебя очень не хватает. Береги себя и приезжай к нам снова.

Реджина говорила медленно, тщательно подбирая слова. Свон поняла, что брюнетке стоит больших усилий сдерживаться и говорить то, что сказал бы просто друг. Это причиняло Эмме острую боль. Реджина будто перестала быть Реджиной. И это отстой. Кажется, Миллс чувствовала то же самое, потому что она быстро прижалась щекой к Генри и сказала:

- Попрощайся с Эммой, дорогой.

Он радостно помахал:

- Пока, Эмма!

- Скоро увидимся, – пообещала Реджина.

Камера развернулась, и Август подмигнул ей:

- Веди себя хорошо, крошка.

Экран погас, и Эмма осталась сидеть с закрытыми глазами, с ураганом эмоций в душе. Как можно быть такой невероятно счастливой и такой несчастной одновременно? Девушка опустила голову на руки и улыбнулась, понимая, что Август, пять часов ехал в Сторибрук только ради того, чтоб послать ей эту плёнку. Она вспомнила, как Генри танцевал, и улыбнулась шире. И какая же Реджина всё-таки невероятная красавица.

Господи Иисусе, кто бы мог подумать, что она так сильно будет тосковать по дому? Она так хотела вернуться в Сторибрук, что не могла думать ни о чем другом. Она никогда не скучала по дому раньше, когда переезжала из одного интерната в другой, но теперь, кажется, с лихвой навёрстывала упущенное.

Боже, Генри такой милаха, когда поёт. И надо будет поговорить с Реджиной и Августом. Когда, черт возьми, они успели стать закадычными приятелями? Что она пропустила? Но, на самом деле, блондинка радовалась, что Реджина и Август поладили. И что Август с радостью ведёт себя, как примерный дядюшка. Можно поспорить, что Генри от него ни на шаг не отходит, когда парень приезжает в Сторибрук.

Вау, подумала Эмма, откидываясь на спинку стула. Они её семья.

Она обхватила голову руками, пораженная этим внезапным открытием. Её Семья. И они, черт возьми, просто нереально офигенные.

* * *

Сентябрь 22, 2004. Форт Беннинг, Джорджия

Опустив конверт в ящик дежурного, Эмма развернулась, намереваясь выйти. До обеда был почти час свободного времени, и её ждало горячее какао. По пути к раздаточной она почти врезалась в Нила.

- Воу, – Эмма с трудом избежала столкновения и отступила в сторону, но мужчина крепко схватил её за запястье. Она автоматически вырвала руку из его захвата и отступила к стене, увеличивая дистанцию между ними. - Ты чего?

- Мы можем поговорить? – тихо прошипел он, подходя ближе. Эмма отступила еще на шаг.

- О чем?

Их разделила толпа, и на секунду Эмма захотела по-тихому смыться, затерявшись в ней. Нет, она не станет трусить, да и к тому же, ей правда любопытно, чего парень завёлся.

Нил кивнул головой в сторону пустой казармы. Остальные ребята были либо в рекреации, либо на курсах ВУС. Казарма редко пустовала, и Нил явно не собирался упускать такой случай.

Он плотно прикрыл за ними двери, и все эти предосторожности заставили Эмму нервничать. Она остановилась посреди казармы, уперев руки в бока, и вопросительно посмотрела на Кэссиди:

- Ну, и?

Он достал из кармана мобильник. Лицо Эммы осталось бесстрастным. Не показывать ему, что она поняла, к чему клонится разговор. Но девушка знала, что он знает, и понятия не имела, чем это всё закончится.

- Знаешь, я слышал, что на твоём счету пара мелких краж, но следы ты заметаешь хреново, Свон. Ты не думала, что мне или Тамаре придет телефонный счет?

- О чем ты, Кэссиди?

Парень фыркнул, пряча мобильный:

- Брось, Эмс, я знаю, что ты звонила в Мэн.

- Я никому не звонила.

Он медленно подошел к ней.

- Правда? – невозмутимо переспросил Нил. Значит сорока двух секундный звонок в Мэн, в половине второго ночи не имеет к тебе отношения?

- А я причем? Может ты его из кармана не вытащил, когда ложился спать, и набор пошел случайно?