Письма с войны

Сентябрь 6, 2005.

Здравствуй, любовь моя,

Знаешь, сегодня я впервые в полной мере поняла, что ты – мой голос разума. Мы с Генри пришли в школу, и я хотела остаться с ним на весь день. Конечно же, меня оттуда выставили. Я буквально слышала, как ты говоришь мне, что всё в порядке, и мы заберем его позже. «Позже» - это так долго. Я сделала много фотографий, но они не влезли в конверт, так что ты увидишь каждую минуту наших первых сборов в школу, когда приедешь домой.

Я сама не своя. Ты там, а Генри в школе, и я, кажется, пропустила презентацию, посвященную зонированию города, но мне всё равно. Я скучаю по вам обоим так сильно, что даже стыдно сказать.

Генри пошел в школу. Это пока не слишком отличается от садика. Правда, не слишком. Но это же школа. Мы уже не сможем просто забрать его оттуда только потому, что я убедила тебя покататься на лошадях. Хотя ты, конечно, будешь настаивать, что нулевой класс вовсе не обязателен. Но в этом есть свои плюсы. Ты будешь рада, что Генри всё-таки пошел в школу.

Знаю, что ты не хочешь подымать шум вокруг того, что произошло, но ты уже знаешь мою позицию по этому поводу. Просто не забывай, что у тебя есть дом, где ты в безопасности, и если ты чувствуешь, что тебе будет проще отпустить эту ситуацию, я поддержу твой выбор.

Мы ждем твоего возвращения домой.

Я люблю тебя.

Реджина.

Эмма улыбнулась, хотя тоска по дому терзала её так, что было физически больно. Она знала, что должна была рассказать Реджине о том, что сделал Спенсер. Первое время она была слишком загружена, и у неё не было времени позвонить, а написать об этом девушка просто не смогла, это было выше её сил (к тому же, совсем не хотелось увековечивать это происшествие на бумаге). Но, когда она позвонила Реджине той ночью, у неё был кто-то, чтоб плакать с ней вместе, поддержать её и сказать, что она не виновата в том, что случилось.

Во время их следующего разговора Реджина выразилась весьма ясно, сказав, что хочет засадить её бывшего командира в тюремную камеру в Гуантанамо. Но Эмма отговорила её, и брюнетка вновь проявила терпение, она всё еще пишет ей, шлёт письма и рисунки, которые прогоняют ощущение того, что весь мир пялится на неё. Эмма не может, блять, дождаться своего возвращения домой. Внезапно Свон поняла: она будет дома к Рождеству.

Если Реджина может пытаться сохранить чувство нормальности, значит, и Эмма сможет. Настроение у девушки уже улучшилось, и в голове созрел план. Посмотрев на фотографии своей семьи, она поцеловала их и спрятала снимки и письмо в конверт, а конверт в рюкзак. Достав чистый лист и карандаш, она склонилась над книгой, которую использовала, как подставку.