Письма с войны

- Ты сделала это для меня? - и хотя это звучало вопросительно, Эмма знала ответ.

Реджина кивнула:

- У тебя никогда не было настоящего Дня рождения, и ты на следующей неделе уезжаешь, так что, октябрь я даже не рассматривала, - она чуть наклонила голову. - Кстати, мы с мисс Белл вместе организовывали вечеринку, так что, может, мы и подружимся.

Эмма тихо усмехнулась. Реджина аккуратно стёрла пальцем собравшиеся в глазах Эммы слёзы и погладила рукой её щёку. Эмма в ответ прижалась щекой к мягкой ладони, наслаждаясь теплом, и обняла Реджину крепче.

Не первый раз за неделю Эмма наклонилась, готовая изменить собственному решению. Она так хотела хотя бы раз почувствовать вкус этих мягких красных губ, мучавших её с первого дня, как она приехала в Сторибрук.

- Реджина, можно я…

- Мамочка! - голос Генри звучал глухо, и, не разрывая объятий, женщины повернули головы, увидев, что малыш прижался лицом к стеклу, отчего его носик сплющился, напоминая пятачок. - Что это вы делаете?

Эмма усмехнулась и отпустила Реджину, хотя их руки, как намагниченные, потянулись друг к другу, сплетаясь пальцами. Блондинка легонько постучала по стеклу перед лицом Генри. Мальчишка отпрянул от запотевшего стекла и, вытирая лицо, открыл им двери. Реджина уже собиралась перешагнуть порог, но Эмма чуть придержала женщину за руку и быстро прижалась губами к её щеке.

Ахнув, Реджина коснулась щеки пальцами и посмотрела на Эмму. Улыбнувшись, блондинка сжала её ладонь:

- Спасибо.

Глава 8

У Эммы никогда не было настоящей вечеринки по случаю дня Рождения. Этим забавным фактом она поделилась с Реджиной в их ночь «Двадцати вопросов», непонятных чувств и воспоминаний об упущенных возможностях. Даже на базе она редко рассказывала кому-то о себе. Эмма была очень закрытой и предпочитала оставаться таковой. Последние три года Август обычно приносил ей в день рождения какой-нибудь десерт. В прошлом году, например, он принес кусок пастушьего пирога с кукурузными хлопьями, выложенными поверху картофельного пюре в виде свечки. В ответ на её насмешливый взгляд он заявил, что пастуший пирог всё равно остаётся пирогом. Вот и весь её опыт в праздновании собственного дня рождения. Так было до сегодняшнего дня.

А сегодня её окружали люди, которые ей нравились и которым, как ни странно, нравилась она. Боже, за три недели в Сторибруке она подружилась с большим количеством людей, чем за предыдущие двадцать лет своей жизни. Её сердце было полно горькой радости, когда она сидела в гостиной особняка, окруженная людьми, которых любила. Она задула свечки на огромном красном бархатном торте, и Генри, дурачась, вымазал их с Реджиной творожным кремом. В комнате все испуганно замолчали, и Эмме стоило больших усилий не рассмеяться. Вместо неё это сделал Август на правах новичка, который был не в курсе того, насколько у мэра крутой нрав. Брат Эммы громко захохотал, глядя на их перемазанные лица. Реджина рассмеялась в ответ, и хотя Эмма слышала её смех уже десятки раз, сейчас, сидя рядом с большим тортом, окруженная друзьями, она подумала, что это самый прекрасный звук на свете. Смех Реджины был мелодичный, низкий, и чуть хрипловатый, тёмный, как и сама брюнетка. Смеясь, Реджина уткнулась в щёку сына, и теперь крем был на лицах у всех троих. Все остальные поняли, что бояться нечего, и теперь посмеивались, глядя на неожиданное поведение грозного мэра.

Послюнив салфетку, Реджина вытерла Генри мордашку. Эмма улыбнулась, когда малыш, пытаясь убежать от мокрой салфетки, переполз к ней на колени. Тем временем, Реджина очистила свое лицо, и Эмма, совершенно не думая о том, что на них смотрят, потянулась к ней, большим пальцем вытерла крем, оставшийся в уголке губ Реджины, и бездумно облизала палец. И хотя выражение лица брюнетки не изменилось, Эмма заметила, как расширились её зрачки, и сбилось дыхание. Взяв Генри на руки, Реджина вышла из комнаты.

Эмма осталась в гостиной, ещё раз поблагодарила всех, кто пришел, и, закатив глаза в ответ на нахальную усмешку Руби, присела рядом с Августом, всё ещё удивляясь тому, что видит его в Сторибруке. Минут через двадцать, когда гости уже были заняты разговорами и закусками, Эмма заметила, что Реджина ещё не вернулась, и пошла за ней. Выйдя из гостиной и пройдя к кухне, Эмма увидела ту, кого искала. Реджина вытаскивала из духовки слойки со шпинатом и тихо разговаривала ни с кем иным, как с Тиной Белл.

Генри поблизости не было, и Эмма подумала, что он, как обычно, куда-то убежал. Но за шумом взрослых разговоров она расслышала негромкий топот детских ножек. Ну, если его слышно, стало быть, всё в порядке.

Эмма была рада, что Реджина, несмотря на трудности в отношениях с людьми всё же позволила Тине помочь спланировать для неё эту вечеринку. Эта мысль приятно волновала, и Эмма довольно улыбнулась. Она тихонько повернулась, не желая мешать их разговору, и пошла за тарелкой в гостиную, заметив, что на кухонном столе уже стоит лазанья. Услышав в зале негромкое ворчание, она вошла в комнату.