Письма Сергея Довлатова к Владимовым

Я догадываюсь, что г. Н. связан с «Посевом» сложными и разнообразными отношениями, но все-таки нужно выкристаллизовать из всей этой путаницы его личную писательскую судьбу и получить все то, на что г. Н. имеет сейчас больше прав, чем любой из уехавших прозаиков, включая теперешнего поскучневшего Солженицына,

И еще, должен сообщить вам неприятное известие. Два дня назад повесился в Техасе Яков Виньковецкий[31]. Я не уверен, что вы его знали, и тем более — были с ним в дружбе, но имя, наверное, слышали. Так что в подробности не вдаюсь. Скажу коротко, что у него был тройной кризис: его уволили из крупнейшей нефтяной компании «Эксон» с очень денежной работы, плюс к тому он разочаровался в собственной живописи, и наконец, будучи невероятно православным (что бывает с крещеными евреями), Яша был крайне угнетен Америкой в ее техасском (близком к Кутаиси) варианте.

Большой привет Георгию Николаевичу и Вашей матушке[32]. Надеюсь, еще увидимся.

Ваш

С. Довлатов

4

6 ноября (1984)

Дорогой Георгий Николаевич!

Очень рад, что Вы позвонили (хотя денег жалко) и ликвидировали неясности. Я уж действительно начал огорчаться. Да еще Марк Александрович[33] подлил масла в огонь, сказав: «Георгий — прекрасный человек и великолепный писатель, но Георгий никогда и никому не отвечает на письма, он заканчивает роман…» Короче, посылаю Вам копию нового рассказа[34]. Должен повторить то, что говорил в затерявшемся письме. Поскольку мы вступаем в отношения «автор-редактор», хочу осветить некоторые моменты:

1. Меня никогда не обидит прямой, лаконичный отказ. Я заранее признаю право редактора отклонять любую рукопись, не отчитываясь в причинах. Когда я работал в «Новом американце»[35], то настрадался от самолюбивых авторов, и совсем не хочу подвергать Вас таким же мучениям. Единственной реакцией на отказ будет то, что я вскоре пришлю Вам следующую рукопись.

2. Мне известно, что «Грани» имеют вполне достойное «направление», и потому, если мой рассказ окажется «не в русле», то ничего оскорбительного я в этом не увижу.

3. Мне известно также, что Вы заканчиваете роман о войне и, очевидно, будете публиковать его в своем журнале[36] (чего мы с нетерпением ждем), то есть в «Гранях» может не оказаться места для рассказа (повести?) в 40 страниц. В этом случае, если ждать надо, скажем, год, то я бы переправил рукопись Максимову, а Вам бы месяца через два-три прислал бы что-нибудь новое, или даже раньше, и покороче.

4. Я абсолютно спокойно отношусь к любым сокращениям, и уж Вам-то доверяю в этом полностью, но вписывать что-либо — нежелательно. Чем талантливее вписавшее лицо, тем инороднее будет эта фраза или строчка[37]. Извините и не сердитесь, что приходится предупреждать о таких вещах, но к этому побуждает меня некоторый горький опыт.

Это все.

Ждем Вашего военного романа. Вы, конечно, не хуже меня знаете, что, как это ни поразительно, бесцензурного русского романа о последней войне не существует. Я не читал «В окопах Сталинграда», охотно допускаю, что это хорошая книга, но при этом совершенно уверен, что она цензурная, иначе быть не могло. То же и с Василем Быковым, разве что в столе у него хранится какое-нибудь «Прощай, оружие!». О Симонове нечего и говорить, там половина глав начинается словами: «К утру выпал снег».

Не помню, говорил ли я Вам, что когда-то мне довелось беседовать с Куртом Воннегутом, и я спросил: «Какая русская книга могла бы иметь коммерческий успех?» Он ответил: «Роман о войне в толстовской манере». Явно Вас имел в виду.

Заклинаю Вас быть практичным, когда будете устраивать свою книгу в Америке. Здесь нужно печататься в крупных издательствах не для шика и даже не ради большого аванса, а потому, что книги, изданные в крупных фирмах, рецензируются в крупных газетах и журналах и попадаются на глаза киношникам. То, что по «Руслану» до сих пор не сняли фильма — дикость.

Англичанин Майкл Скэммел[38] говорил недавно, что он предоставил своего агента Аксенову и Войновичу. Кажется, фамилия этого агента — Бочарт, и он наверняка деловой и опытный. Вы же там сообщаетесь с Войновичем (а может быть, и со Скэммелом), поговорите с ними. С другой стороны, автор детективов Фридрих Незнанский[39] очень доволен посредничеством «Посева», и книжка его продается во всех гастрономах Нью-Йорка. Так или иначе, заставьте себя быть практичным.

Габи Валк до сих пор шипит на меня за то, что я развратил Владимова рассказами о хорошо организованных выступлениях Войновича и Максимова. Я же остаюсь при своем убеждении, что мелкий деляга (В.) еще хуже, чем большой мошенник (К.).

Извините за низменные поучения.

И последнее. Не обращайте внимания на длину моих писем. Если Вам когда-нибудь понадобится писать мне, пишите очень коротко, не сообразуясь с размахом моих посланий. Я, наверное, единственный автор, который письма пишет с бульшим удовольствием, чем рассказы.

Огромный привет Наташе. Всего Вам доброго.

С. Довлатов

5

28 дек. (1984)

Дорогой Георгий Николаевич!