Письма, телеграммы, надписи 1889-1906

Посылаю маленький набросок в Ваше распоряжение. Заплатите за него — хорошо, не можете — не надо. Прекрасное дело — Ваш журнал. Я постараюсь всячески быть Вам полезным и желаю Вам от души веры в успех дела. Не сообщигге ли, сколько экземпляров идет в Нижний? Буду благодарен. И околько на Сормовскую фабрику?

Готовый к услугам

А. Пешков.

Ильинка, д. Большакова.

20 В. С. МИРОЛЮБОВУ

После 5 [17] апреля 1898, Н.-Новгород.

Я потому не убил Уповающего, что он еще жив, но я, пожалуй, убью его, потому что — все равно он скоро умрет. Вина за подстрекательство к убийству ложится на Вас, так Вы и знайте.

И — вот что, Виктор Сергеевич, — будете деньги мне

платить, вычтите с меня 3 р. — 2 за два экземп[ляра]

журнала в Нижний и 1 р. за экземпляр в Самару,

Александру Александровичу

Смирнову,

нотариусу.

Пожалуйста, высылайте ему. Это думский гласный, член библиотечного комитета, секретарь по постройке народного театра и т. д., — малый на все руки и хороший человек. Он будет очень полезен журналу, которому я желаю друзей, друзей и еще друзей. Стихи при сем прилагаю. Стихи — Смирнова, а хороши ли они, этого я не знаю.

Конец рассказа моего вышлю дня через тр[и]-четыре. Имею в виду одного мальчика, к[ото]рый тоже хочет быть литератором и имеет для этого данные. Первый рассказ его — очень задушевная штука! — пошлю Вам. Денег автору не требуется, ибо у него папашка — миллионщик.

В пасхальном № московской газеты «Курьер» помещен рассказ «Бергамот и Гараська» Леонида Андреева, — вот бы Вы поимели в виду этого Леонида! Хорошая у него душа, у чорта! Я его, к сожалению, не знаю, а то бы тоже к Вам направил. С Потапенкой-то скучновато…

Крепко жму руку.

Пешков

21 С. П. ДОРОВАТОВСКОМУ

После 7 [19] апреля 1898, Н.-Новгород.

Спасибо за поздравление, Сергей Павлович, и да будет Вам легко и весело! Увлеченный устройством детского спектакля, я почти забыл, что теперь праздники.

Ехать пока никуда. не собираюсь, да и не на что, ибо «Сев[ерный] вест[ник]» зарезал меня. Я думал, что, получив с него за «Вареньку» некую сумму, летом я буду понемногу проживать ее и, не торопясь, писать одну длинную историю. Увы — писатель предполагает, а издатель располагает…

Ваши деньги. — пожраны кредиторами.

В «Сев. вест.» у меня погибнет р[ублей] 400–500 — сумма для меня ой какая большая. Пока я «е обращался к Гуревич, да едва ли и обращусь, ибо — кая польза?

Итак — выходят в свет труды пера моего.

Будем посмотреть, что выйдет из этого.

А пока — до свидания!

А. Пешков

22 С. П. ДОРОВАТОВСКОМУ

19 или 20 апреля [1 или 2 мая] 1898, Н.-Новгород.

Добрый Сергей Павлович!

Я, конечно, с радостью принимаю Ваше великодушное предложение, ибо оно действительно освобождает меня из очень тяжелой неволи. Сердечно благодарю Вас и судьбу за то, что она именно с Вами меня столкнула. Эти деньги Вы зачтете в уплату за III том.

С грустью замечаю, что по мере того, как фонды мои в публике поднимаются — у меня возникает поганенькое желание пожить без забот о куске, спокойненькой, буржуйкой жизнью, посвятив всю силу и все уменье свое только литературе.

Отношение публики к моим писаниям укрепляет во мне уверенность в том, что я, пожалуй, и в самом деле сумею написать порядочную вещь. Вещь эта, на которую я возлагаю большие надежды, — ибо намерен возбудить ею стыд в людях, — мною уже начата, и зимой я буду ее продолжать. Зиму я обеспечу себе — с Вашей доброй помощью и с помощью «Cosmopolis»’a, к[ото]рый предлагает мне по 200 р. за лист. Сейчас я пишу для этого журнала, потом напишу еще небольшую штучку для «М[ира] б[ожьего]», и — я свободен для моей большой работы. Пожелайте мне успеха.

Был бы очень рад видеть Вас. Часто я с женой занимаюсь тем, что пытаюсь представить себе — что Вы за человек есть? И если Вы будете в Юркине, а к нам не заедете — обидите нас крепко.

Жму Вашу руку и еще раз — благодарю!

А. Пешков

23 Е. П. ПЕШКОВОЙ

14 или 15 126 или 27] мая 1898, Тифлис.

[…]

Сравнительно — всё обстоит недурно. В Тифлис я приехал третьего дня — а какой сегодня день, не знаю. Приехал ночью, часа в 2, сейчас же меня отправили в Мэтех или Метэх, — тюремный замок на берегу Куры, на высокой скале. Заперли меня в камеру, и я проспал чуть ли не целые сутки, потому что во время переезда по Военно-грузинской дороге не мог уснуть, хотя и был утомлен, — изумительно хороша эта дорога! Но — о красотах — после, будем говорить о деле. О деле, к которому я привлечен, — я не имею права говорить, но вот что.