Письма, телеграммы, надписи 1907-1926

Далее: прилагаю письмо Келтуялы, автора книги «Курс истории русской литературы». Первую часть курса я читал, это очёнь ценная работа, на мой взгляд, и если бы мы могли помочь автору в его труде, — это было бы очень хорошо для публики нашей, ибо она получила бы первый полный, популярный и с любовью написанный труд по истории литературы. Я понимаю, что средств теперь нет, но все же нахожу нужным указать Вам Келтуялу. Его адрес: Сергиевская, д. 60, квар. 23.

Из газет я получаю «Речь» и «Наш век», очень неаккуратно, чорт возьми почту! «Русское знамя» получил два № — 5-й и 7-й. Глупо.

«Наш век» — закрыли? Выпишите мне еще газетку.

Не могу понять, все ли получил книги, высланные Вами, кажется, некоторые, — напр., Дройзен, — пропали. Убедительно прошу Вас выслать мне из шкафа моего книги по прилагаемому списку и купить все поименованные в списке печатном.

Может быть, Вы найдете некоего человека, который, за вознаграждение, конечно, собрал бы мне все эти книги, некоторые нужно искать у букинистов. Я очень прошу Вас, дорогой друг, если Вы знаете ценные книги по эпосу и фольклору, не вошедшие в список мой, добавьте их к нему!

У Я. Грота есть труды по литературе скандинавских саг, я не знаю, кем и где они изданы, не знаете ли Вы?

Нет ли на русском языке перевода или изложения «Эдды»?

Помогите мне в этом, очень буду благодарен и пришлю Вам рожу мою из бронзы.

Лепят меня сразу двое — немец и итальянец.

Крепко жму руку, очень желаю бодрости душевной, столь необходимой при частых сношениях с умными людями.

Кланяюсь и желаю всех благ!

Рассказ мой идет хорошо, будет листов пять.

Я просил Семена Павловича, чтобы он написал «Весам» о высылке мне обещанной ими премии, выбрал я две книги, кажется:

Андрей Белый — «Золото в лазури»,

Лернер — «Труды и дни Пушкина».

Дают — бери.

435 К. П. ПЯТНИЦКОМУ

6 или 7 [19 или 20] февраля 1908, Капри.

Дорогой друг!

При сем возвращаю «Обручение» — сия детская пачкотня для тиснения неудобна.

Заканчиваю повесть о хождении некоего человека по святым местам, о бытии его во обителех и о искании всюду господа бога, коего он благополучно и находит.

Для святейшего правительствующего синода это будет тоже находка.

Жду ответа Вашего на мое предложение ввести в сборники литературно-критические и философские статьи. Необходимо дать отпор гг. идеалистам, мистикам и всякой всячине, ютящейся в «Русской] мысли», «Живой жизни», «Факелах» и других щелях литературных. Что сии статьи безвредны в цензурном отношении — тому примеры: сборник «Очерки философии марксизма» не конфискуется и все другие — тож. А материал в них — превосходный.

Почему не получаю благочестивого журнала «Живая жизнь»? Не вышел? Или забыли подписаться? Умоляю о внимании.

Мережковский написал драму «Павел I» — и прескверно вышло! Никакого Павла нет, а есть немного «Федора» Толстого и множество Дмитрия Мережковского. Буду писать я. Назову «Нос». Ибо драма Павла — его нос.

Как видите — становлюсь символистом. Мистиком. Работаю — как тысяча чертей. Спина болит, волосы лезут, ослеп.

Денег — довольно. Боткиной уплатил 1400, осталось 5. Пять.

Имело ли мое письмо влияние на «Труд»?

И не можете ли Вы послать денег Десницкому? 300 р.? Юрьев, университет.

О, препроклятая собственность!

Жму руку.

А.

Все меня ругают.

Будьте добры, подпишитесь в бюро вырезок на все отзывы:

1. о М. Горьком.

2. о Л. Андрееве.

3. о сборнике «Очерки философии марксизма».

4. о сборнике «Литературный распад».

Надоел ли я Вам?

А.

436 И. П. ЛАДЫЖНИКОВУ

Не позднее 10 [23] февраля 1908, Капри.

Дорогой мой Иван Павлович!

Я тоже не знаю, что делать с г-й Гангардт, знаю лишь, что она близкая родственница, кажется — дочь жандармского генерала, который однажды сажал меня во узилище и о котором студенты Казани сочинили песню:

Как полковник наш Гангардт
Сам не знает, чему рад
У студента под конторкой
Пузырек нашел с касторкой…
и т. д.

Не послать ли эту госпожу ко всем чертям для упрощения дела?

Пьеса Мереж[ковского]— обрадовала меня. Это — плохо, очень плохо. Это и не Павел, а Федор А. Толстого, — Федор там, где он похож на человека, а вообще это—не человек, но — некая туманная схема. Драмы я не вижу.

А посему считаю себя вправе — и даже обязанным — написать Павла, как я его вижу. Думается, что я вижу его хорошо, ясно. Для меня его драма — сомнение в праве на престол. Мережковский забыл о носе, о предательском носе Салтыкова на лице Романова. Летом я, наверное, напишу эту вещь.

А сейчас — кончаю повесть, кажется, интересную. Она будет названа «Житие» или как-то в этом духе. Герой — странник по святым местам.

Сегодня получил еще письмо от Вас[илия] Алекс[еевича]. Не можете ли Вы послать ему денег? Невыразимо мучает меня это дело, обещал и — не исполняю. Деньгами Пятниц[кого] — плачу свои долги.

Очень рад, что Вы написали в Америку, может быть, оттуда дадут.

Жму руку, желаю всего доброго.

А.