Читаем Письма. Том I (1896–1932) полностью

Из новостей у меня лишь визит Кормона. Из его замечаний приведу такие: «Наконец-то я вижу, что в Париже написано что-то славянское, а не интернациональное!». Очень хвалил vision artistique[103] и рисунки (что для меня особенно важно). Про рисунки сказал: «У вас широкая и хорошая манера, так и продолжайте». Советовал работать не в общей мастерской, а дома и вызывался приходить на дом ко мне. Также советовал представить одну написанную вещицу в Салоне[104] — да страшно! Уходя, он спросил, как относятся ко мне русские профессора, и на мой ответ «скверно» сказал: «Кажется, ваши самые большие живописцы — самые большие буржуа».

Спросите, пожалуйста, Майкова, искренний ли человек Кормон, что-то он уж очень шибко одобряет.

Был я у Менара, познакомился с Бенаром, который своими blague[105] производит впечатление рантье.

Если Историч[еский] Музей меня не отринет, то, может быть, туда же подарю и «Поход».

Пока что еще не узнали меня в Майковской мастерской (я туда переезжаю). Можно писать мне по адресу знакомых, rue des Mathurins, 57.

Кланяюсь Александре Петровне.

Всего Вам хорошего. Предан Вам искренно,

Н. Рерих

Что творится у Беклемишевых[106]? Ничего о них не слышу.

<p>10</p><p>Н. К. Рерих — Н. В. Мятлеву<a l:href="#n_107" type="note">[107]</a></p>

26 июля 1901 г.[Санкт-Петербург]

Многоуважаемый Николай Владимирович.

Высылаю Вам статью о сопках (где мои рисунки)[108] — по миновании в ней надобности, пожалуйста, брошюрку эту верните. При перечисленных селах древностей не встречено (хотя сопки две, три могучие есть) — с данными Статистического Комитета[109] надо быть очень осторожным — много неточностей. Посылаю рисунки.

Павел Арс[ентьевич] Путятин — теперь живет в Бологое. Адрес Спицына Александра Андр[еевича] — СПб., Археологическая Комиссия — но теперь он где-то далеко в командировке.

О раскопках слушателей Института — в «Вестнике Археологии» (изд[аваемом] при Институте)[110].

Об осмотре камня лучше запросите у Шляпкина (Илья Александр[ович]. В[асильевский] о[стров]. 12-[я] линия, № 27), он мне передавал о камне на словах[111]. Интересуюсь Вашими раскопками, о которых, если хотите, сообщу в Археолог[ическом] Обществе.

Искренно Вам предан.

Н. Рерих<p>11</p><p>Н. К. Рерих — А. В. Половцову<a l:href="#n_112" type="note">[112]</a></p>

30 июля 1901 г.[Санкт-Петербург]

Глубокоуважаемый Анатолий Викторович.

Спасибо за Ваши добрые слова у Тенишева. Дай Бог, чтобы все вышло, как хочется. При чем тут церковный Музей — не могу понять.

Искренно Вам предан.

Н. Рерих

Доброго пути и скорого возвращения!

<p>12</p><p>Н. К. Рерих — Н. П. Кондакову<a l:href="#n_113" type="note">[113]</a></p>

22 декабря 1901 г.[Санкт-Петербург]

Глубокоуважаемый Никодим Павлович.

Сегодня надеялся быть у Вас, но, очевидно, не удастся. Дело в следующем. Все шло хорошо, пока не выдвинулось препятствие со стороны передвижников[114]. Они желают получать с посетителей лекций по 40 коп., т. е. как бы плату за вход на выставку. Не думаю, чтобы из 300 руб. валового сбора мы могли бы уплачивать им 120 руб. Остается следующее: 1) воспользоваться другим нашим залом, вмещающим 250 чел[овек]; 2) или же отложить чтения на сезон ноябрь — декабрь — январь будущего года, а теперь к ним готовиться и как следует их прорекламировать. Которое из 3-х предположений Вам улыбается?

Штудирую кое-что о Новгороде. Хотел бы Вас повидать в моей мастерской[115] и показать Вам некоторые из моих картин, что готовлю к ближайшей выставке[116].

Свидетельствую мое почтение супруге Вашей.

Искренно Вам предан,

Н. Рерих<p>13</p><p>Н. К. Рерих — В. П. Шнейдер<a l:href="#n_117" type="note">[117]</a></p>

29 сентября 1904 г.[Санкт-Петербург]

Многоуважаемая Варвара Петровна.

Вы хотели эскиз к моей «Древней жизни»[118]. Нашел один и посылаю его Вам. Имейте в виду — пастель не фиксирована. Если понравится и напомнит картину, буду рад.

Поклон мой Александре Петровне.

Искренно Вам предан,

Н. Рерих

Американские слухи[119] оказались верными.

<p>14</p><p>Н. К. Рерих — В. Г. Дружинину</p>

17 января 1905 г.[Санкт-Петербург]

Многоуважаемый Василий Григорьевич.

Помнится, Вы указали мне письмом известить Вас о желании быть перечисленным[120] в действ[ительных] чл[енах] Археологического Общества. Следую Вашему указанию и прошу Вас принять это мое заявление.

В феврале надеюсь сделать сообщение в Обществе[121], ибо теперь оправился от тифа.

Искренно Вам преданный,

Н. Рерих<p>15</p><p>Н. К. Рерих — В. Г. Дружинину</p>

18 марта 1905 г.[Санкт-Петербург]

Многоуважаемый Василий Григорьевич.

Прошу Вас принять и выразить мою признательность Вам и Совету нашего Общества за признание меня Действ[ительным] Членом Общества.

Крепко жму Вашу руку.

Искренно Вам преданный,

Н. Рерих
Перейти на страницу:

Похожие книги

Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915
Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915

Переписка Андрея Белого (1880–1934) с философом, музыковедом и культурологом Эмилием Карловичем Метнером (1872–1936) принадлежит к числу наиболее значимых эпистолярных памятников, характеризующих историю русского символизма в период его расцвета. В письмах обоих корреспондентов со всей полнотой и яркостью раскрывается своеобразие их творческих индивидуальностей, прослеживаются магистральные философско-эстетические идеи, определяющие сущность этого культурного явления. В переписке затрагиваются многие значимые факты, дающие представление о повседневной жизни русских литераторов начала XX века. Важнейшая тема переписки – история создания и функционирования крупнейшего московского символистского издательства «Мусагет», позволяющая в подробностях восстановить хронику его внутренней жизни. Лишь отдельные письма корреспондентов ранее публиковались. В полном объеме переписка, сопровождаемая подробным комментарием, предлагается читателю впервые.

Александр Васильевич Лавров , Джон Э. Малмстад

Эпистолярная проза
Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.
Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.

П. А. Флоренского часто называют «русский Леонардо да Винчи». Трудно перечислить все отрасли деятельности, в развитие которых он внес свой вклад. Это математика, физика, философия, богословие, биология, геология, иконография, электроника, эстетика, археология, этнография, филология, агиография, музейное дело, не считая поэзии и прозы. Более того, Флоренский сделал многое, чтобы на основе постижения этих наук выработать всеобщее мировоззрение. В этой области он сделал такие открытия и получил такие результаты, важность которых была оценена только недавно (например, в кибернетике, семиотике, физике античастиц). Он сам писал, что его труды будут востребованы не ранее, чем через 50 лет.Письма-послания — один из древнейших жанров литературы. Из писем, найденных при раскопках древних государств, мы узнаем об ушедших цивилизациях и ее людях, послания апостолов составляют часть Священного писания. Письма к семье из лагерей 1933–1937 гг. можно рассматривать как последний этап творчества священника Павла Флоренского. В них он передает накопленное знание своим детям, а через них — всем людям, и главное направление их мысли — род, семья как носитель вечности, как главная единица человеческого общества. В этих посланиях средоточием всех переживаний становится семья, а точнее, триединство личности, семьи и рода. Личности оформленной, неповторимой, но в то же время тысячами нитей связанной со своим родом, а через него — с Вечностью, ибо «прошлое не прошло». В семье род обретает равновесие оформленных личностей, неслиянных и нераздельных, в семье происходит передача опыта рода от родителей к детям, дабы те «не выпали из пазов времени». Письма 1933–1937 гг. образуют цельное произведение, которое можно назвать генодицея — оправдание рода, семьи. Противостоять хаосу можно лишь утверждением личности, вбирающей в себя опыт своего рода, внимающей ему, и в этом важнейшее звено — получение опыта от родителей детьми.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Павел Александрович Флоренский

Эпистолярная проза