Письма в Небеса

Но всё-таки что же сказать об Илье историческом? Взгляните на его портрет, созданный по методу профессора Герасимова. Что там болтали, будто останки «принадлежат человеку азиатского типа»? Здоровенный русский мужик с удивительно светлым, простым крестьянским лицом, борода лопатой, нос аккуратной картофелинкой, обширная лысина открывает мощный сократовский лоб — лоб мыслителя и подвижника духовного. Экспертиза говорит: скончался в 40-45 лет от последствий обширной раны в области сердца. На мощах до сих пор можно видеть следы страшного удара копьём в грудь. Илья защитился от копья левой рукой — рука тоже сильно повреждена. После такой раны богатырь воевать уже не смог и ушёл в Печерский монастырь, — но и здесь не зажился, умер примерно через год после пострига. Ясно, что за этот год Илья не успел бы прославиться как великий молитвенник и постник: скорее всего, сил у него хватало лишь на то, чтобы бороться с болью. Однако в 1643 г. Церковь без колебаний прославила его в лике преподобных — почему же?

На этот вопрос не ответить, если не принять на веру всё, что говорят былины. А в былинах говорится о том, что Илья, будучи ещё воином, построил несколько храмов — и в Киеве, и в своей Муромской земле. Говорится о том, что он лично крестил город Кинешму… Да и сам его богатырский подвиг: ведь за Ильёй не числится ни одного захватнического похода, ни одного нападения на мирных жителей, разорения городов и сёл. Нет: Илья только стоит на страже Русской земли, отражает набеги, уничтожает разбойников, проливает кровь за други своя.

И вот что главное: всё та же экспертиза утверждает, что кости прп. Ильи несут следы перенесённого в раннем возрасте паралича и, значит, былина говорит правду: тридцать лет и три года Илья лежал неподвижно в родительском доме. А если была болезнь, значит, было и чудесное исцеление: что, кроме чуда может избавить от столь тяжкого и долгого недуга? В том варианте былины, который мы помним с советских времён, Илью исцеляют некие безымянные старцы — калики перехожие. Но в подлинной, древней былине калики раскрывают себя, и оказывается, что это не кто иной, как Сам Господь Иисус Христос с апостолами.

Что ж, видимо, так и было: столь велика благодать, окружающая имя Ильи Муромца.

Вот такой святой есть в Русской Церкви, у которого вместо жития — свод былин, но былины эти более точны и подробны, чем иное житие. В них — дух живой, живая благодать, народная память о святом воине. Говорят, что сейчас былин уже давным-давно не поют… Что ж, — но устное предание всё равно сохраняется. Поезжайте в Муром, в село Карачарово, — а оно до сих пор стоит!.. Там вам расскажут, что родители преподобного жили не в самом селе, а в лесу, самой его чаще, в гуще, — и потому носили прозвище Гущины. Сам Илья тоже поначалу называл себя Гущиным, пока за ним не утвердились другие прозвища — Муромец и Чёботок (это за то, что как-то, застигнутый врасплох врагами, он отбивался от них одним чёботом-сапогом, — и всех перебил). Гущины до сих пор живут в Карачарове, и все они люди крепкие, здоровые, и каждый считает себя прямым потомком Ильи Муромца. Вам покажут место, где стояла Троицкая церковь, построенная Ильёй, а ещё покажут кости доисторических чудовищ, в изобилии разбросанные по всей Муромской земле. «Это Илья их перебил!» — убеждённо говорят земляки святого богатыря. Он живой, он и поныне защищает нас от всех чудовищ, ползущих на нашу землю, и если Россия до сих пор держится, — в этом и его заслуга.

Письмо 2 ФЕРАПОНТОВСКИЙ БОГОМАЗ

По моему глубокому убеждению, не стоит русскому православному человеку спешить в зарубежные паломничества, будь то хоть Афон, хоть Святая Земля: прежде всего Православие нужно постигнуть у себя на родине. Человек, не побывавший у наших древних святынь, не поймёт и Афона.

Да, наши монастыри по большей части разорены, да, современная духовная жизнь нередко духовна только по названию, — что с того? Земля хранит святость. Нужно прислушаться к земле, присмотреться к пейзажу, — а это, конечно, за полчаса автобусной экскурсии не успеешь, — нужно надышаться воздухом святыни… Тогда-то душа ваша и поймёт что-то важное…

Вот, например, Ферапонтово. Моя бы воля, я бы организовал паломничество туда таким образом: пусть первые два дня паломники только ходят по окрестностям, по селу, по лесам, купаются в озере, собирают грибы… К монастырю пусть близко не подходят, пусть любуются на него только издали. Пусть просто насыщаются ферапонтовским духом. И вот когда городская жизнь чуть-чуть забудется, когда душа, скукоженная от городских забот, нестроений, суеты, начнёт потихоньку дышать, оживать, — вот тогда можно будет заглянуть и в монастырь. И посещать его дня три подряд, спокойно, никуда не спеша, вглядываться в древнюю роспись, постепенно открывая для себя один образ за другим… Пусть паломникам станет ясно родство святой Вологодской земли и великой русской иконописи… Тогда-то чудо дионисиевских фресок можно будет оценить — если не в полной, то хотя бы в некоторой степени.

Это мечты, конечно…