Письма в пустоту

По мере того, как я читал послание, ярость во мне вскипала как адское варево.

— И когда ты мне собирался это показать? — рявкнул я на Данте.

Он вздрогнул.

— Не собирался…

— И ты воспользовался чужим письмом, чтобы распустить грязный слух?

— Он заслужил, он предал тебя…

— Это мне решать.

— Диего, разве ты не видишь? — в глазах Данте стояли слезы, — Он тебя не заслуживает, он глист на теле планеты. Люби меня, а не эту грязную шлюху!!!

В следующую секунду я уже лупцевал Данте кулаком.

Я всерьез намеревался его убить, ведь, кто и был глистом на теле планеты, так это только он.

— Остановись, Диего, — мой кулак перехватил Рауль.

Я взглянул на наставника. Его лицо заставило меня остепениться, столько боли, столько страдания проступило на нем.

— Извини, Рауль, — прошептал я, прижимая к груди послание моего возлюбленного, — Я должен наказать еще кое-кого, кто воспользовался болью Аля…

Я пошатнулся, но, поймав равновесие, бросился прочь из дома, ведомый одной только ненавистью.

— Данте, — тихо позвал Рауль своего воспитанника.

Данте приподнялся на руках, а потом встал пошатываясь. Из разбитого носа шла кровь.

— Данте, горе мое, разве так можно… — Рауль ласково попытался обнять мальчишку, но тот грубо его оттолкнул.

— Не подходи, — зло прорычал он, — Я ненавижу тебя! Это все ты виноват! Ненавижу!

— Но…

— Пошел ты!

Данте поднял с пола медведя и тоже выбежал на улицу.

Холодный ночной ветер теребил его волосы и обветривал ссадины, оставленные столь отчаянно любимым человеком. Парень дошел до лавки, где час назад расстался с Альентесом, и присел на самый край.

— Ран, — прошептал он, поднимая морду медведя на уровень глаз, — Почему все так несправедливо? Я люблю его… Эта страсть меня убивает, но ничего не могу поделать. Он такой величественный, недосягаемый, что с каждым днем я хочу его все больше. Ох, какая безумная любовь…

Данте покачал головой.

— Но почему? Почему он отворачивается от меня… Я ведь могу дать ему намного больше, чем придурок Альентес…

Медведь молчал, взирая пуговицами на хозяина, которого начинали душить рыдания.

— Ран, почему все против меня? Почему меня никто не любит? Даже таких гнид, как Альентес касается любовь… И чья! Моего Диего… Моего! Ран, я так одинок… Так одинок, — слезы текли по щекам парня, и он не мог унять рыданий, — Только ты со мной, Ран. Только ты меня понимаешь и любишь.

Данте прижал к себе медведя, и его плечи затряслись с новой силой.

— Ты прав, Ран, во всем виноват этот негодяй Альентес. Он совратил Диего! Он забрал его у меня. Мы отомстим, мы обязательно отомстим…

Я вернулся домой через полчаса. Мой праведный гнев много времени не занял. Зато ныли костяшки рук, окровавленные чужой кровью.

— О! Господи! Черт… Святые угодники! — Рауль встретил меня разнообразной палитрой удивления, — Что стряслось?

— Все нормально. Я наказал ублюдка, воспользовавшегося минутной слабостью другого человека.

— Ты об Игнасио? — с опаской спросил наставник, бинтуя мне руки.

Оказывается, себе я тоже рассек кожу. Неудивительно, я не церемонился.

— Его я не нашел, — честно признался я, — Но хотел…

— Слава богу, — выдохнул Рауль, — Но я знаю, что не нашел, иначе ты бы не вернулся. Игнасио сильный боец. Его класс превышает твой, тем более ты стрелок, а он специалист по ближнему бою…

— Значит, я стану мастером ближнего боя, — отчеканил я.

— Диего…

— Где Данте?

— Убежал.

— Я вспылил, не стоило его избивать. Я лишь руки свои об него испачкал. Извини, Рауль, но Данте вырос конченной мразью.

— Он не виноват, это я слишком плохой наставник…

— Нет! — я обнял Рауля, — Вовсе нет! Пускай ты не обладаешь железной волей и мертвой хваткой, но ты научил нас главному… Добру, уважению, любви к окружающим… Пониманию…

— Научил? Разве? Нет, я такой безалаберный и безответственный, что не смог даже приучить вас относится друг к другу с уважением.

— Рауль…

— Данте вырос капризным мальчиком, который не знает слова ответственность и не несет ее. Это моя вина…

— Надо было пороть его, но я счастлив, что моим наставником стал именно ты. Я же сказал, меня ты научил главному, и хорошо, что ты такой, какой есть.

— Но Данте… Может, мы и правда с ним нечестно поступали?

— Смотри… — я сунул Раулю в руки записку Альентеса, — Вот на этом Данте сыграл…

Наставник пробежался глазами по тексту.

— Читай вслух, — проговорил я, опуская голову на руки.

— Уверен?

— Угу…

Рауль откашлялся и зачитал: