Письма в пустоту

— Мне наплевать, — уверенно заявил он, — Они нарвались сами, они и их руководитель Итон. Я просил сотни раз не лезть в мои дела и передать миссию всецело в мои руки. Но нет, так нет… Пусть теперь сам расхлебывает свою недоверчивую кашу. Перестраховщик.

— И тебе не жаль людей…

— Я уже как-то говорил тебе, мне наплевать. Бойцы Акведука простые сошки, на одного придется десять таких же смелых и отчаянных.

— Nothing personal?

— Да, моя любимая фраза, — Джордж прикончил стакан с соком.

— Простые сошки… — Альентес собрал волосы в привычный для него хвост, от чего геометричность челки лишь подчеркнулась, — Но Майя не выглядела безликим бойцом.

— А-а, Майя, ну, раз ты узнал имя, значит, без сомнения уже не воспринимаешь врага, как просто цель. Происходит своего рода персонализация.

— Я знаю, сближаться с противником опасно, его потом сложнее убить.

— Тогда с какой целью ты буквально вцепился в меня?

— Был приказ следить…

— Глупый приказ.

— Не мне судить.

— Ох, вот так всегда. И за что небеса послали мне такого вредного слугу?! — насмешливо протянул Джордж.

— За грехи твои смертные.

— Пф, как помпезно, — американец аж скривился.

Альентес не ответил.

Оба собеседника погрузились в свои собственные мысли.

— Где моя сутана? — первым отмер монах.

— Выкинул, — небрежно кинул Джордж.

— Как?! Там мои сигареты…

— Плевать. Она вся в кровище была, не солить же ее.

— Тогда где моя сумка?

— В шкафу.

— Скоро запасы кончатся…

— Кури на балконе, я уже просил однажды.

— Хорошо.

Альентес поднялся, сначала медленно, а потом, ощущая приток силы, рискнул даже прибавить резкости в свои движения.

Джордж с интересом наблюдал за оклемавшимся монахом.

— Чудесно выглядишь, — заметил с иронией американец, когда парень вернулся с балкона.

— Я думал о твоих словах.

— Каких именно? Я часто произношу вещи, над которыми стоило бы задуматься.

— Про Акведук. Почему вы, познавшие жизнь во всей красе, можете стремиться умереть?

Альентес выпил горсть таблеток, запивая остатками вчерашней колы из стакана Гленорвана.

— Пресыщение, — хмыкнул Джордж.

— Майя…

— Так запала в душу? — перебил американец.

— Наверное.

— Шевельнулось?

— В смысле?

— Ладно, проехали.

— Как скажешь…

— Жаль девочку?

Гленорван прищурился, внимательно впиваясь в лицо Альентеса, чтобы не упустить ни одной эмоции.

— Да, очень.

— Ты добрый. Надо же, ты даже не озлобился, после того, что с тобой сделали в ордене.

— Никогда не задумывался…

— Поражаешь меня.

— М?

— Я встречал на своем жизненном пути разных людей. Многие из них изводили себя желчью, пиная на мелочные обиды, которое принесла им жизнь. Такие слабаки… А ты нет, ты ведь даже не злишься, к тому же способен на сострадание.

Альентес покрылся румянцем смущения.

— А что удивительного? Все люди разные, — пробурчал он.

— Глупый, — Джордж чуть прикрыл глаза, — И даже у тебя находятся враги, причем среди своих…

— У Игнасио много недоброжелателей.

— Я не о нем, я о тебе лично.

— Лично? — Альентес, кажется, был действительно удивлен.

— Да.

— Как… Как может быть у орудия убийств личные враг?… Ну, кроме Сизифа, да и он не враг, он… Он охранял спокойствие ордена.

— Ты и его оправдываешь?

— Нет, но я могу понять. С точки зрения сохранения власти, он поступил верно.

— Нет слов… — Джордж покачал головой и развел руками.

— Послушай! — глаза монаха вспыхнули, — А что за враги?

— Тебе не параллельно?

— Да, — прошептал парень, — Конечно…

— Не надо тебе знать, ни к чему, — решил Джордж, — Не забивай голову ерундой. Особенно такой безмозглой шушерой, как твои бывшие собратья.

— Как прикажешь, — равнодушно проговорил Альентес.

— А если попрошу с балкона сброситься? — с провокацией уточнил американец.

Монах медленно поднялся и поковылял к стеклянной двери.

— Эй! — Джордж мгновенно метнулся к парню и оттащил его от балкона, — Ну, я же пошутил, не воспринимай мои слова всерьез.

Он усадил монаха на кровать, а сам плюхнулся обратно в кресло.

— Почему ты хромал? Опять болит?

— Немного, — бесстрастно признал Альентес.

— Ляг и лежи… Тебе вредно сейчас совершать разнообразные телодвижения.

— С чего такая забота?

— Я добрый хозяин, — хохотнул Джордж, — Наша семья вообще пользовалась большим уважением у всех слуг. Они считали нас благородными.

— Семья, — задумчиво повторил парень за американцем, — Что это?

— Институт общества, — высокомерно заявил Джордж.

— Нет, термин мне известен, я про другое, глубинное значение.

— Да понял я, понял.

— Так все же, что такое семья?

Джордж подался торсом вперед, навешиваясь коршуном над полом, и заключил руки в замок. Казалось, он всерьез раздумывал над ответом.