Письма в пустоту

— Без всяких «но», у розенкрейцеров в последнее время было слишком много послаблений. Все в либеральщину играем! — самозабвенно продолжал Дедал, — Совсем распустились, и ничего удивительного, что на нас свалилось столько проблем. Сплошные неудачи по всем фронтам битвы с Акведуком. Испорченность и напыщенность братьев просто убивает, ничего общего с нашими постулатами. Ничего… Поэтому, брат Рауль, имей в виду, тебе надо постараться, соберись и возьмись за ум, я расхлябанности не прощу. С завтрашнего дня ввожу систему наказаний за нарушение дисциплинарных правил ордена.

— Это, несомненно, отличная идея, но… — Рауль в задумчивости почесал затылок.

— Что но?

— Ну, как бы вам сказать, разве Сизиф не будет «против»?

Дедал развернулся и скользнул по наставнику суровым взглядом.

— Ты не в курсе? — строго спросил он.

— Что-то произошло??? — воскликнул Рауль.

— Да, но, похоже, ты все пропустил. Стыдоба! Сизиф сегодня умер, в 12 дня.

— Как…? — растерянно прошептал наставник.

— Надо думать, молча. Его сердце не выдержало, — равнодушно констатировал Дедал.

— И вы…

— Да, с сегодняшнего дня я председатель Лиги Старейшин, нравится это всем остальным или нет. И еще, я не позволю вам расслабляться. Мы здесь не отдыхаем, мы ведем ежечасную, ежесекундную войну за добро. Я не дам вам забыть о нашей святой миссии!

— Да, брат Дедал, — Рауль поклонился.

— Угу, ты понял мою политику?

— Несомненно.

— Вот и хорошо, но, — новоявленный председатель потер руки, — Мне хотелось с тобой обсудить нечто иное.

— А?

— Б! Я видел краем глаза твою реакцию на брата Игнасио…

— Ах, это, — Рауль залился румянцем и снова потупил голову.

— Стыдно?

— Я виноват, что не сдержал эмоций.

— Верно, но ты лишь выплеснул накопившийся у всех негатив. Игнасио превысил свои полномочия, да и, вообще, перешел грань дозволенного. Хуже всего, что Акведук в курсе. Недопустимо…

— Я немного не согласен, хуже всего то, что пострадал невинный человек, Альентес.

— Ну, да, ну да, — отстраненно кивнул Дедал, он заложил рук за спину и бегло изучал взглядом наставника.

— Почему вас так заинтересовала моя реакция? — Рауль осмелился задать вопрос.

— Никак не заинтересовала. Мне лишь показалось, что ты абсолютно прав, — хмыкнул Дедал, — Я давно наблюдаю за Игнасио, и мне он категорически не нравится, он мне неприятен.

Рауль почти ликовал, но внешне пытался остаться спокойным, чтобы не выдать столь личных эмоций.

— Как думаешь? — председатель почесал висок, — Что мне следует сделать?

— Решать вам… — с должной учтивостью отметил наставник.

— Мне хочется услышать твое мнение.

— Вы же знаете, я не хочу видеть Игнасио в рядах братства.

— И что ты предлагаешь?

— Я… Я ничего, я не знаю…

— Говори же, что думаешь! — приказал Дедал. Ни тени эмоции не пробежало по его лицу.

— Ну, будь на вашем месте, я бы засадил Игнасио в монастырские подземелья, как главного нарушителя спокойствия. Как преступника веры!

Глаза Рауля вспыхнули огнем праведного гнева.

— Да? Как интересно, — с тонкой, но уловимой иронией в голосе, протянул Дедал, возвращаясь в кресло, — А в чем состав преступления? На чем основаны обвинения в адрес Игнасио? На словах Гленорвана из Акведука? Слабовато, тебе не кажется?!

— Да…

— Хм, вот и подумай, что можно сделать с братом Игнасио, чтобы его устранить.

— Убить??? — ошарашено проговорил Рауль.

— Что у тебя за мысли голове! — строго фыркнул Дедал, — Я никогда не позволю себе пустить кровь собрату. Мои меры хоть и будут строгими и жесткими, но до смертей не дойдут. Обещаю. Я верну вам прядок, но только без казней. Они плохо влияют на микроклимат монастыря.

— Политика партии меняется, — под нос буркнул Рауль.

— Несомненно, — блеснул холодными темно-зелеными глазами Дедал. Оказывается, он обладал прекрасным слухом.

Рауль снова смутился.

— Так, далее, — Дедал постучал пальцами по столу, — Что мне делать с Альентесом?

— Как? То есть, зачем вам что-то с ним делать?

— Он сбежал.

— Я знаю… — выпалил, не подумав, Рауль.

— И ничего не сказал? Не сообщил, как того требует устав?

— Ах, ну… — наставник прикрыл рот рукой.

— Ладно, я все знаю, — покачал головой Дедал, показывая всем своим видом недовольство, — От вас станется.

— Простите…

— Твои извинения не изменят факта. Брат Альентес, в бывшем воспитанник брата Игнасио, сбежал. Вероломно воспользовался ослаблением братства и убежал. Предатель…

— Я так не считаю.

— Защищаешь?

— Если хотите, то можно и так выразиться, — уверенно заговорил Рауль.

— Интересно, к чему бы?

— Мальчик ни в чем не виноват. Орден принес ему столько страдания…

— Орден оставь в покое. Да, то, что произошло с Альентесом отвратительно. И ответственные уже или будут наказаны. Я имею в виду Сизифа и Игнасио. Но, на самом деле, я скептически отношусь к фигуре Альентеса. Он дитя, взращенное Игнасио, а значит, он перенял от него модель поведения, он впитал основы воспитания и теперь едва ли сильно отличается от наставника.

— Но вы его совсем не знаете! Зачем же так говорить?! — Рауль впервые в жизни так открыто с кем-либо спорил, от чего чувствовал дикий дискомфорт и у него тряслись колени. Однако он пообещал себе не отступать.