Письма в пустоту

Почему Джордж так легко завладел вниманием друга? Почему именно ему Аль дарит свою улыбку? Естественно, следуя общей логике, не мог не возникнуть вопрос: «А что я сделал неправильно?».

К сожалению, ответ нашелся довольно быстро. Я не уверен, что стоило форсировать нашу с Алем близость. Похоже, я поторопился. А может быть, нет. Возможно, Альентес действительно слишком дорожит мной и не хочет втягивать в свои проблемы. Но мне от этого не весело. С одной стороны выходит, что я поступил не лучше Винченцио, хотя у меня и не было злого умысла, и я действовал со всей душой, открывая свое сердце. С другой стороны, получается, поделившись теплом своей души, я не смог убедить Аля в его невиновности и, в общем-то, нормальности. Я в проигрыше по обоим вариантам.

Что же делать?

Что я могу, кроме как наблюдать и охранять со стороны?

К сожалению, на поверку получается, что ничего. Черт… Больно. Ведь мне так отчаянно хочется быть сейчас на месте американца, иметь возможность говорить и прикасаться к своему возлюбленному, наслаждаясь каждым мгновением, проведенным с ним рядом.

Но раз моя судьба столь жадна до благосклонности, я приму на себя роль молчаливого охранника, и выполню свое предназначение на все 100 %.

Аль, ты слышишь? Я не позволю тебе больше страдать! Клянусь!

НИКТО НЕ МОЖЕТ СЛУЖИТЬ ДВУМ ГОСПОДАМ

Завтрак выдался поздним. Джордж не выспался и теперь ходил ворчливым. Его организм всегда так реагировал на сбои в привычном ритме. Альентес находился рядом, сидел с сигаретой во рту, изредка потягивая виноградный сок. Сам Гленорван заедал раздражение свежайшим и ароматным круассаном.

— Шумно, — неожиданно заключил Альентес, оглядывая ресторанчик.

Праздная публика пестрела спортивными костюмами от кутюр, как новогодняя елка в столичном парке для бедных. Кругом царил шум и лязг тарелок.

— Да, уж, — фыркнул Джордж, нехотя разглядывая соседей, — В следующий раз ляжешь на диван. Ты мне совершенно не даешь выспаться…

Проходящий мимо прилизанный официант, услышав реплику, с интересом покосился на американца. Гленорван наградил парня уничижительным взглядом голубых глаз и того, как ветром сдуло.

— Как скажешь, — отозвался Альентес, закуривая новую сигарету.

— Ты брыкаешься во сне и постоянно разговариваешь. Надоел.

— Я не могу себя контролировать, когда сплю.

— Без пояснений ясно! — Джордж потер виски. К общей радости у него еще и голова разболелась.

Монах не ответил. Он опустил голову и принялся ногтем скрябать плетеную салфетку.

— Прекрати, раздражает! — кинул Гленорван.

Альентес опустил руки.

— Ладно, не обижайся, — протянул американец, уловив настрой розенкрейцера, — Я страшный ворчун, если не высыпаюсь.

— Угу.

— Чего «угу»? Не обижайся, говорят тебе.

— Я и не думал. Ты же мой хозяин, ты вообще не обязан со мной церемониться.

— Ах, да. Я и забыл, — хмыкнул Джордж.

Его снова никак не покидало чувство постоянной слежки. Чьи-то недобрые глаза так и буравили его спину, прожигая невидимые дыры в дорогом пиджаке с вплетением золотых ниток.

— Если хочешь, можешь меня наказать. Побить там, убить, покалечить…

— Изнасиловать… Так просто и легко звучит из твоих уст, — продолжил Гленорван с интонациями едкой иронии.

— Не только звучит. Ты все можешь… Делай со мной, что пожелаешь.

— Выйди на середину зала и прокукарекай, — серьезно сказал американец.

— Чего? — Альентес выпучил глаза, от чего его шрам стал заметнее.

Джордж едва ли не брезгливо поморщился.

— Ничего, забудь, — буркнул он.

— Ладно.

— Блин, god deamn! И почему же ты не такой покладистый, когда речь идет о приставаниях?!

Монах промолчал, точнее, помычал какие-то бессвязные звуки.

— Альентес, я все спросить хотел, да вчера забыл, — Джордж потер на этот раз идеально выбритый подбородок, — Ты с какой целью беднягу Сурье вчера до белого колени довел?

— В смысле? Не понимаю.

— Все ты понимаешь, не прикидывайся, — высокомерно осек парня американец, — Ты, я смотрю, совершенно не следишь за словами…

— Я пошутил, — робко признался Альентес.

Его фраза прозвучало настолько непринужденно, что вобрала в себя всю, какую только возможно, детскую непосредственность оратора. Джордж помолчал, а потом от души рассмеялся, вытирая слезы из уголков глаз.

— Да уж, можешь ты поднять настроение! — сказал Гленорван сквозь смех.

— Хм…

— Бедняга Сурье! Теперь не заснет ближайший месяц. Все будет думать над твоим пассажем. Бессонница гарантирована. Для него слишком сложно осмыслить услышанное. Альентес, ты маленькое циничное чудовище!

— Хм… — Альентес снова закурил.

В разговор вклинялся его величество случай. Раздался плавный напев восточной мелодии и трепет терпких струн японских инструментов. Гленорван озабоченно глянул в экран телефона и состроил обреченное выражение лица.

— Ну, только ее не хватало, — с наигранной скорбностью произнес он.

Его пальцы скользнули на клавишу «ответить».

— Hi, mum! How are you my darling lucky widow? — весело заговорил Джордж, пряча раздражение далеко в глубину сердца.

— Сынок, — нежный и неспешный голос прорвал тишину эфира, — Ты когда-нибудь бываешь серьезным?