Письма в пустоту

— Я в опере!

— С монахом?

— Еще бы!

— Джордж, я пошлю бойцов Акведука, они снимут наседку, — решительно заявил Итон, — Меня достала твоя игра. Ты сегодня должен получить пакет от Кузнецова, и ты собираешься светить им перед лицом розы? Ты часом не офигел?

— Ты что сегодня такой ворчливый, старик? — рассмеялся Гленорван, игнорируя выпады собеседника, — Тебя не покормили? Или врач выписал новую диету?

— Не начинай, — цыкнул Итон, — Я не намерен выслушивать твои подначки. Не сегодня.

— Да что такое???

— Во Франции розы ликвидировали Люмьера.

— Ясно, — Джордж нахмурился, — Он был дураком.

— Да, он тоже любил играть, и с каждым разом запросы становились все непомернее и непомернее. Прими к сведенью.

— Принял-принял, — отделался Джордж.

— Я серьезно, я высылаю группу.

— Не смей! — неожиданно гаркнул Гленорван, обращая на себя внимание окружающих людей и вводя собеседника в замешательство.

Джордж рассмеялся.

— Редко ты так бурно реагируешь, — протянул Итон, выходя из ступора.

— Я просто почти добрался до сути. Я, как хищник, уже почувствовал вкус крови. И я никого не подпущу к своим владениям, — Джордж блеснул глазами искусителя.

Женщина напротив, поймавшая этот взгляд, была ранена в самое сердце, прикрытое увесистой брошью из белого золота.

— До какой сути? — скептически буркнул Итон.

— Начнем с самого простого, — Джордж почесал подбородок, — Узнай мне, кто такой Диего и Гарсиа.

— Сейчас, — одновременно с голосом Итона раздались звуки вдавливаемых пальцами клавиш.

— Я жду, а опера нет, — намекнул американец.

— Диего — розенкрейцер, он воспитывался в одной группе с Альентесом. Потом перешел в послушание Рауля…

— Рауля? — живо перебил собеседника Джордж. В его взгляде читался живой интерес.

— Да… Ты подумал о том же, о чем и я?

— Пабло звал Рауля… Диего воспитанник монаха по имени Рауль, Альентес во сне шепчет имя Диего… Как хитро сплетена судьба, — задумчиво проговорил Джордж.

— Во сне? Вы что спите вместе? — сыронизировал Итон.

— Боже упаси, никаких «спите вместе». Альентес уснул в кино… — рассмеялся Джордж.

— Ну, ладно, тогда я спокоен. Кстати, не зарегистрировано никаких Гарсиа в базе итальянского головного монастыря роз.

— Да ну? — присвистнул Гленорван.

— Я что врать буду? Делать мне больше нечего, — не то в шутку, не то на самом деле оскорбился Итон.

— Откуда же Альентес мог знать Гарсиа, если он вне монастыря?

— Разве ты не в курсе, что наставники имеют право вывозить воспитанников в город…

— Ах, маленький шалун, — протянул Джордж, — Обзавелся знакомыми вдали от глаз братьев.

— Не думаю, что под надзором Игнасио все было так безоблачно.

— Конечно, не было, я просто шутил, — хмыкнул американец.

— Ладно, что-то еще?

— Да, вроде он сын кого-то из монахов…

— Серьезно??? — не на шутку удивился Итон.

— Похоже на то.

— И кого же?

— Я ДНК тест не проводил. А Альентес сам не знает, даже вряд ли думает, что это правда.

— Так может…

— Нет, — оборвал собеседника Джордж, — Игнасио слов на ветер не бросает. Это он рассказал Альентесу, что он сын цыганки и монаха. Думаю, наша Роза не просто так выбрала дверь с эмблемой братства, она точно знала, куда несет подкидыша.

— Возможно. Но нам-то что?

— Да вот, интересно, чей же сын Альентес, если его отдали Игнасио…

— Не совсем понял твоей логики. Объясни!

— Сдается мне, что Альнтеса просто удалили с глаз остальных монахов, отдав Игнасио в послушание. Как известно, Игнасио уединяется со своими воспитанниками, не допуская никого. Об Альентесе просто все забыли на добрые девять лет.

— Ты предполагаешь, что так сделали намерено?

— Да, я так думаю, — кивнул Джордж, — Розы известные бездушные твари, они не гнушаются грязными методами, — и, подумав, добавил, — Прям, как мы!

Итон хохотнул.

— Тогда здесь два варианта, — серьезно проговорил он.

— Какие?

— Либо он сын Сократа, либо Сизифа.

— Старички-ловеласы! Губа не дура с цыганками кувыркаться, — посмеялся Джордж.

— Смотрю, их лавры не дают тебе покоя.

— Ну, я бы своего сыне не отдал Игнасио…

— Если предположить, что Альентес ребенок Сизифа, то понятно, почему он его удалил с глаз. Не хотел проблем расчетливый мерзавец, он же удавит любого за свой трон. И сын под носом ему явно глаза мозолил. Сизиф вполне мог приказать своему воспитаннику Игнасио заняться мальчиком… Это выглядит логично.

— А если Альентес сын Сократа?

— Тоже все понятно. Сизиф был приемником Сократа, но Сократ вполне мог изменить свое решение и оставить преемственные лавры родному сыну, назначив Сизифа, скажем, временным главой Старейшин до вступления Альентеса в совершеннолетие. Тогда очевидно, почему Сизиф скрыл Альентеса в душных тисках деспотичного воспитания Игнасио. С глаз долой — из сердца вон!

— Да уж. Если бы вскрылось, что Альентес преемник Сократа, Сизиф бы потерял свое место.

— Конечно. Даже, если никакого завещания не было и в помине, то Сизиф совершенно небезосновательно опасался мальчишки. Только предположи, чтобы началось, вскройся факт отцовства Сократа.

— Интересно, а, если все-таки было завещание, то где оно?

— Уничтожено Сизифом, конечно же.

— М-да, вот где настоящий рассадник разврата, а с виду не скажешь.