Письма в пустоту

Я уже метался по комнате, когда услышал тихое царапанье в дверь. Это могло быть что угодно, но я не колеблясь ни минуты, бросился отпирать.

Когда я распахнул дверь и увидел, что за ней скрывалось, я подумал что умру от горечи. Мой Альентес сидел на тряпке для ног, грязный, растрепанный с расстегнутой сутаной. В его глазах застыло страдание, но он молчал. Его руки обхватили плечи, будто он сам себя успокаивал, хотя, вполне возможно, так оно и было, ведь Аля сильно трясло.

— Аль! Что с тобой!? — в ужасе вскрикнул я, кидаясь к нему.

Мой товарищ замотал головой. Его лицо раскраснелось от румянца. С мороза что ли?

Я поднял Аля под локти и попытался поставить его на ноги, но они его не держали.

— Помоги мне, Диего, — бессильно прошептал Альентес, часто и глубоко дыша.

— Как? — я смотрел на него и не мог понять.

— Помоги, умоляю…

Аль начал падать.

Если бы я только знал, как ему помочь!? Да я бы отдал все на свете, лишь бы облегчить его участь… Только как?

Я подхватил его на руки.

— Как же мне помочь… — внезапно я осекся. Моя рука коснулась его промежности, пульсирующей кровью и оставляющей мокрые следы на моей ладони. Я понял все без слов.

— Чертов Гленорван, что же ты наделал, — прошептал я, едва сдерживая слезы ярости, — Если бы ты только знал, Кого ты тронул…

Я понес Альентеса на кровать, прекрасно осознавая, что мне придется для него сделать. Он был так бессилен и незащищен… Мой Аль.

Сначала я распутал ему волосы. Черные пряди легли ровным рядом, едва касаясь плеч. Альнтесу пошло, волосы закрыли его оттопыренные ушки.

Мой друг сидел на кровати и не противился мне. Он напоминал мне куклу, лишенную чувств и эмоций. Только дрожь и дыхание заставляли меня верить, что Аль жив.

Мне стало страшно. Страшно, что он никогда больше не оживет. Но разум успокоил сердце. Альентеса опоили, и чтобы он освободился от плена дурманящих средств, я обязан ему помочь. Я и только я.

— Аль, все будет хорошо, — проговорил я, поворачивая его голову к себе.

Он смотрел сквозь меня жутким остекленевшим взглядом.

Я вздрогнул. Так горько стало на душе. За что… За что же страдает мой самый любимый человек…

Мой Аль. Мой лучший друг, который своим пением мог смягчать самые жесткие сердца, который так звонко и заливисто смеялся, что тучи на небе расступались, выпуская солнце. Он был таким ярким, хрупким, прекрасным… А главное, он никогда никому не пожелал зла… Чертова судьба! Да, какого хрена она так обошлась с моим Алем?!

Я закусил губу.

Стыд подступал к горлу комом. Кто и должен проклинать рок, так Альентес, а не я. Я вообще обязан заткнуться и помалкивать, ведь я не сталкивался и с половиной того, что довелось на себе вынести моему другу.

Я обнял Аля, притянув к себе. Его мгновенно затрясло еще сильнее, тело, обессиленное лекарствами, молниеносно отозвалось на нашу близость.

— Все будет хорошо, я рядом, — произнес я, смотря ему в глаза.

По-моему он кивнул.

Я стащил с него сутану и откинул его назад, на белые простыни нашего скромного монашеского ложа. А потом я нагнулся и поцеловал его. Сначала робко, почти не касаясь губ, но затем, я без стеснения скрепил нас настоящим поцелуем любовников, с проникновением и сплетением языков.

Я был уверен, что нарушаю все мыслимые обеты лишь ради Альентеса, но и мое тело вспыхнуло жаром, давая понять истинные причины безбожного поведения.

Запах моего Аля сводил с ума. Он заставлял меня гореть. Столь сладкий аромат его тела касался моего носа и обволакивал все тело неистовым желанием и сладострастной негой.

Я сел на край кровати, чтобы снять сутану. Альентес, должно быть решил, что я испугался и уйду, потому что из последних сил он приподнялся и уцепился за мою руку…

Глупый…

Я никогда его не брошу. Он часть меня, моя душа и моя жизнь.

Я схватил его за руку и притянул к себе. Мы снова поцеловались. Точнее целовал я, погрузив свои руки в мягкие волосы моего милого друга.

А потом я посадил Аля себе на колени. Он вспыхнул и отвел глаза, удивляя меня своей неуместной скромностью. К чему терзания? Ведь с ним был я, а не кто-то другой.

Интуитивно я понимал, что делать. Да и не сложно было догадаться. Нащупав рукой заднее отверстие друга, я вошел в него. Аль вскрикнул и застонал. А я… Я сразу понял через что ему прошлось пройти и, что с ним делали по приказу Игнасио, в то время пока я балдел от праздной жизни. Альентес оказался неприятно широким, что не оставляло никаких сомнений, я отнюдь не был первым.

Но разве это могло иметь значение?

Ммм… Да, безусловно. Я еще сильнее проникся к нему, мне во много тысяч раз больше захотелось ему помочь.

Мы задвигались в едином ритме соединения. Аль вскрикивал и громко стонал, напряжение, вызванное отравой медленно выходило. Комнату наполняли хлюпающие звуки, и по моим бедрам растекалось слизкое лекарство, которым истекал Альентес.