Письма живого усопшего

Ищите Христа в самих себе, дабы он мог проявиться вместе с волной великой радости в каждом человеке.

Вот что мне хотелось бы поведать миру этим вечером накануне Пасхи.

Письмо 15 Услышанное в Брюсселе

Нет, не подумайте, что я принялся писать очерки. Я пишу письма. Так что позвольте мне быть настолько непоследовательным в изложении, насколько мне заблагорассудится. Тем более, что под конец моих трудов вы сможете убедиться в том, что здание всё-таки выстроено по плану и каждая деталь находится на своём месте.

Пофилософствовав в предыдущем письме, я хочу рассказать вам одну историю.

Когда германская армия проходила через покорившийся Брюссель (а продолжалось это, я помню совершенно отчётливо, в течение трёх дней —  бесконечный серо-зелёный поток людей, на бесчисленных шлемах которых попеременно отражался свет то солнца, то фонарей), я простоял однажды целый час на одном балконе, пытаясь прочесть мысли людей, друг за другом проходивших мимо меня.

Как я уже объяснял вам раньше, я без труда могу читать мысли немцев; только пытаясь объяснить им что-либо, я зачастую испытываю затруднения.

Поток людей и поток мыслей, и каждый человек в нём — волна, и каждая мысль — волна!

Вот несколько мыслеволн, привлекших моё внимание:

«Какой красивый город этот Брюссель!»

«Как ноют ноги. До ужаса неудобные сапоги!»

«Это дерево — совсем как то, что растёт у моего дома».

«Мама сейчас, наверно, варит кофе».

«Симпатичная девчонка — та, что несёт хлеб в корзинке!»

«Наверное, Гретхен будет теперь чаще болтать с Гансом, раз уж меня нет дома».

«Вон те ворота слева — те самые, что были на открытке, которую Мари прислала мне в прошлом году».

«Как ноют ноги. До чего же неудобные сапоги!»

«Так это и есть Брюссель! Всегда хотелось здесь побывать».

«Как болит голова!»

«Deutschland uber Alles! Deutschland uber Alles!»

«Интересно, заплатил ли лейтенант своему портному».

«До чего же жарко!»

«Что-то сейчас поделывает отец?»

«Сейчас бы кружечку пивка!»

«Хорошо, что нам не приходится разрушать этот Брюссель!»

«И всё-таки, к чему вся эта война?»

«Родина! Родина!»

«Интересно, что сегодня будет на ужин?»

«Знать бы, куда мы идём».

«Здесь не так хорошо, как Unter den Linden[25]».

«Когда придём в Париж, надо будет обязательно посмотреть на Венеру Милосскую».

«Как болит голова!»

«У нашего малыша прорезались зубки!»

«Скорей бы, наконец, ужин!»

И так далее без конца, а серо-зелёная река всё текла и текла по улицам Брюсселя.

И это были люди, которые немного погодя начнут убивать, грабить, жечь и насиловать, и снова — убивать, грабить и жечь! И многие из них делают это уже давно — эти усталые люди с их пустыми, совсем не воинственными мыслями — банальными солдатскими мыслями — о доме, о еде, о своих больных ногах, об открытках Мари, отправленных в прошлом году, или о кофе, который готовит мама!

Какая сила превратила их в дьяволов? Какой закон превратил их в зверей, заставив позабыть даже про свою усталость? Хриплый рёв боевой трубы? Или ещё какой-нибудь дьявол, стоявший за дьяволом, трубившим в эту трубу? Или это был злой дух нации, или же просто дух войны?

Здесь присутствовало всё это, вместе взятое.

Возможно, когда они только начали свой марш, они думали о славе и ненависти, о жизни, смерти и чести; но их марш затянулся, и их мысли стали примитивными, как у уставших от жизни стариков.

Но для чего всё это? Какая сила толкала их вперёд? Некоторые из них убивали беззащитных обывателей и беспомощных детей, бесчестили монахинь и невинных девушек, в бою гнали перед собой стариков и старух, используя их как щит от пуль неприятеля.

Что пробудило в них дьявола? Ваш друг был прав, когда говорил, что боевая труба — это как раз тот инструмент, который способен разбудить спящего в человеческой груди демона. Он говорит также, что вместе со звуками боевой трубы демонические силы могут проникать в наш мир извне и затем вселяться в людей. И тут он тоже прав.

Он говорит, что она привносит в душу элемент огня. Абсолютно верно! Огонь — элемент разрушения, очищающий разрушением всё то, что не в силах ему противостоять. Огонь в душе, огонь в нервах, огонь, изрыгаемый дулом винтовки, — и смерть, которую огонь несёт всему, что попадается на его пути!

В течение многих дней мне приходилось слушать тот оглушительный шум, с помощью которого Германия старается вселить ад в сердца своих солдат. Ещё вчера у меня от него весь день звенело в ушах.

Ну почему вы вздрагиваете? Разве вы ещё не свыклись с мыслью о том, что я могу путешествовать повсюду, мгновенно перелетая из европейского ада в нью-йоркское чистилище? Да, нью-йоркские немцы сейчас пребывают в чистилище, ибо они понимают, что их дело обречено. Чистилище предназначено для очищения. Так будем же надеяться, что в их сердцах оно выполнит своё предназначение. Я не считаю, что это жестоко, напротив — это благословение. Я люблю немцев, как и все прочие расы. Так же, как и вы — в глубине вашего сердца.