Письмена нового времени

Не случайно я в начале статьи предположил, будто мало кто представляет, что же такое на самом деле есть провинциальная литература. Да и поставив последнюю точку в статье, сам я едва ли это пойму. Ведь столько ярлыков навешано, столько определений брошено в ее адрес, столько мифов сотворено, и нет им числа и предела. Т. е. в ситуации невозможности разумного познания явления основным вопросом становится: следует ли безоговорочно осудить провинциализм или, в первую очередь, постараться его понять? Ведь достаточно легко превратить провинциальную культуру в объект фельетонных насмешек, которые очень быстро переходят грань объективности.

Часто приходится видеть следующую градацию, ставшую уже неким штампом сознания: столичное — это всегда хорошее, передовое, показатель высокого уровня, в то время как провинциальное — плохое, отсталое. Эта логика диктует восприятие «провинциального» как синонима архаичного, пережитка, который существует до сих пор лишь по какому-то недоразумению. Средоточие тотальной графомании и интеллектуальной убогости. Но, быть может, это передовое должно чем-то уравновешиваться? А то ведь резвые жеребцы ускачут, да так далеко, что и не сыщешь…

Нужно определиться с терминами. Провинция, провинциальное — далеко не то же самое, что провинциализм. Провинциализм — свойство мышления, мировосприятия, указание на его узость и зашоренность, скованность какими-то рамками. Провинциальное же нечто совершенно иное. Для примера приведу концепцию литературно-художественного журнала «Двина», выходящего в Архангельске (главный редактор Михаил Попов). Она звучит следующим образом: «Провинция спасется духовными и культурными традициями. Основа журнала — отечественная культурная почва, а в более узком, применительно к профилю издания, смысле — традиционная русская словесность, имеющая глубинные корни, плодотворную многовековую историю». Более чем похвальное стремление. Без сомнения, нужный противовес буйным и бесформенным ветрам современности. Они пронесутся, а культурный слой останется. Видимо, и разговоры о том, что именно с провинциальной культурой связаны чаяния на возрождения страны, имеют под собой некоторые основания. И ведь тоже вопрос: стоит ли так огульно открещиваться от своих корней и как во благо использовать идею «Россия спасется провинцией»?

Вот и думаешь, гадаешь, так ли плохо провинциальное и стоит ли его чураться, как нечистой силы. К слову, кто больше всех ругает провинцию? Выходцы из нее, которым нужно закрепиться в центре и присягнуть ему на верность. Вот и еще одна проблема — столичный провинциализм.

Конечно, пафос и эмоции Елены Сафроновой в статье «Критика под местным наркозом» по большому счету понятны. Она и сама довольно определенно заявила, что Рязань — только номинально, по паспорту — место ее прописки, не более. И она всей душой стремится понятно куда, прочь от темных зулусов. Вообще сейчас модно считать, что родина человека там, где ему хорошо…

Да и едва ли «безотказный» журнал», про который говорит критик Сергей Беляков в своей сопровождающей статью Е. Сафроновой заметке — отличительное свойство только лишь «провинциальной политкорректности», просто в той же провинции культурная жизни не столь богата, как в столицах, а потому все здесь на виду.

Но критик не должен всегда идти на поводу текущего литпроцесса. Он и сам по большому счету в состоянии моделировать этот процесс. И здесь провинциальный контекст места приложения его усилий действует как раз только на пользу. Ведь в «центре» практически любое высказывание уходит как бы в вату и, не успев достигнуть своей цели, затухает на лету, теряется в общем хоре. Тогда как слово критика в провинции практически всегда создает некий резонанс (об этом, по сути, и пишет Елена Сафронова), и голоса возмущения только свидетельствуют об этом. Прицельный критический артобстрел местного «болота» может привести к тому, что кулики слетят с насиженных мест и начнется действительное движение. Конечно, правы те, кто говорят, что критика часто неадекватно воспринимается, но это свидетельствует лишь об отсутствии привычки к критике. И в этой ситуации нечего на зеркало пенять. Нужно воспитывать, приучать, тем более что потребность и тяга к этому есть.

А то получается как в журналистике. Бывает, едва перебравшись в Москву, журналист пишет об ужасах провинциального образа жизни, о произволе местных властей, возвращаясь же обратно, клеймит горделивое самодурство столицы и виновниками всех бед выставляет чиновников из Кремля да вурдалаков-олигархов.

Вообще говоря, оппозицию центр/ общероссийское — провинция/ местное можно рассматривать как отечественный вариант противопоставления «всемирное — национальное», по крайней мере, в том контексте, когда особенное приносится в жертву общему. Если мы повнимательней вслушаемся в те претензии, которые предъявляются провинциальной культуре, то легко в них услышим отзвуки разговоров о национальных культурах как о пережитках прошлого в эпоху тотального и бескомпромиссного глобализма.