Письмо дяде Холмсу

И, честное слово, я бы не удивился, если бы эта избушка в самом деле заскрипела своими пеньками и повернулась вокруг оси. Но она даже не дрогнула.

– Не сработало, - удивился Алешка. - Может, Дим, все-таки надо не почесать репу, а постучать по ней? Лыжной палкой.

– Щаз! - я даже шагнул в сторону и едва не запутался в лыжах. - Давай лучше тебе постучим.

– Обойдешься! Я лучше сам попробую. - И Алешка тоже проделал всю операцию с почесыванием и завыванием. И с таким же результатом.

– Замерзла она, что ли? - пробормотал он. И вдруг просиял: - Дим! Я понял! Знаешь, почему она не поворачивается к лесу задом? Потому что она и так стоит к нам передом!

Как мы не сообразили? Избушка действительно стояла к нам дверью и небольшим окошком рядом с ней. Вместо стекла в окошко была вставлена синеватая льдинка. В которой отражалось солнце, и казалось, что в избушке приветливо светит огонек.

Да, огонек… Приветливый… Но избушка-то, по всем приметам, Бабы-яги.

Я еще раз почесал свою репу - и на меня стали загадочно действовать всякие сказки. На сказочной «ляне».

– А! - сказал Алешка. - Пошли! Я нечисть не боюсь!

Я - тоже. Наверное… Так мне кажется… Или не так?…

А вот и не так!

Мы скинули лыжи, прислонили их к бревенчатой стене. Я смело подошел к двери, потянул ее за ручку. Дверь протяжно заскрипела… И вдруг в глубине избушки раздалось что-то вроде короткого хриплого вскрика. И прямо на нас вылетела громадная черная ворона.

Мы отшатнулись и чуть не попадали от страха. От неожиданности, я хотел сказать.

Ворона сделала круг над опушкой, уселась на верхушке самой большой ели и, склонив к нам голову, принялась хрипло каркать, как заведенная, широко распахивая клюв и растопыривая крылья.

– У, зараза! - Алешка слепил снежок и запустил его в ворону.

– Дур-рак! - отчетливо произнесла она, сорвалась с ветки и исчезла в лесу.

Дверь в избушку тем временем сама собой лениво захлопнулась. Мы перевели дух.

И дальше уже действовали осторожнее.

– Тихонько, Дим, - предупредил Алешка. - Там еще, небось, какой-нибудь черный кот ученый.

Я снова подошел к двери, распахнул ее и отпрыгнул в сторону. Никто на этот раз не выскочил, не выпрыгнул. Ни черный кот, ни ученый.

В избушке было пусто. И сумрачно, через льдистое окошко пробивался слабый свет.

Возле стены - небольшая печка, такая же «буржуйка», как у Митька в кабинете; рядом с ней сложены дрова. Посреди стол, на нем закопченный чайник и свеча в майонезной баночке. По краям стола - лавки из толстых досок. Вот все. Да, а у окна - какая-то кривая железяка вроде ручки, которой заводили старинные автомобили. На конце железяки, уходя в пол, сидела ржавая шестеренка с большими зубьями.

Возле печки - деревянная ступа, в ней помело. Прямо казалось, что Баба-яга на минуточку вышла. И сейчас вернется и с нами разберется.

Это мы еще посмотрим!

Мы сняли рюкзаки с припасами и накрыли стол. Сейчас из-за печки выбежит мышка и попросит ложечку кашки писклявым человеческим голосом.

Алешка тем временем обследовал помещение. Пошарил на полке - обнаружил спички, соль и сахар в баночке.

– Голодновато ей тут, - сказал он про Бабу-ягу. - А это что за фиговина?

Алешка подошел к странной рукоятке, осмотрел ее, потрогал.

– Это, Дим, наверное пусковое устройство к ступе. Для запуска ее в полет. Садись!

– Куда?

– В ступу. Немного полетаешь. - И Алешка с усилием повернул рукоятку.

Сначала раздался ржавый визг, потом - скрип, а потом избушка чуть дрогнула и чуть повернулась.

– Ага! - завопил Алешка. - Поворотный механизм!

Тут мне показалось, что за окном что-то мелькнуло, какая-то тень. Наверное, ворона пролетела.

– Помогай, Дим! - вопил Алешка. - Налегай.

Мы налегли вместе - избушка послушно, но со скрипом и визгом повернулась «к лесу передом» и стала, уперлась.

– Заело, - сказал Алешка. - Смазать надо.

Смазать было нечем, и мы еще разок дружно навалились на рукоятку. Бесполезно. Застряла избушка на пол-обороте.

– Фиг с ней, - легкомысленно сказал Алешка. - На обратном пути докрутим. Пошли в Шнурки.

Мы немного пожевали и запихнули остатки провизии в рюкзаки.

– Уютное местечко, - сказал Алешка, оглядывая помещение и подходя к двери. - Даже уходить не хочется.

Баба-яга его, видать, услышала: дверь на волю не открывалась. Будто ее подперли снаружи клюкой.

Я тоже подергал дверную ручку, потолкался в дверь плечом.

– Попались, - выдохнул Алешка. - Это Леший нас запер.

– Тихо! - остановил его я. - Слышишь?

Мы прислушались.

– Ворона каркает, - сказал Алешка. - Ветер шумит.

Ворона не каркала, и ветра не было. Был какой-то ровный далекий шум.

– Как машина, да, Дим?

Я кивнул, но не согласился: какая машина в зимнем лесу?

– Надо выбираться. Мне это не нравится.

– А мне нравится, - заявил Алешка. - Печка есть, продуктов у нас навалом. Зазимуем, Дим?

Еще чего! Я потолкал дверь - бесполезно.

– Утро вечера мудренее, - сказал Алешка.

– Щаз! Я ночевать здесь не собираюсь!

– А придется, - свредничал Алешка. - Растапливай печь.

День между тем клонился к вечеру. Солнце уже пряталось за деревьями. Сумерки еще не наступили, но в избушке заметно потемнело.