Письмо дяде Холмсу

Нагнулся, заглянул - никаких пяток у тахты тоже не было. Стояли под ней только домашние туфли Митька. Носками в угол.

Носками…

– Дошло? - подстегнул меня Алешка.

Он поднял один тапочек, запустил в него руку поглубже, в носок, и вытащил связку ключей. Позвенел ими у меня под носом. Сияя глазами и сверкая зубами в улыбке до ушей. Да, не зря его в Англию приглашали. Но и я тест на сообразительность прошел. Почти…

– Молодец! - искренне похвалил я Лешку. И добавил свои «находки»: - Мы под колпаком, Лех. Кто-то тайком был в доме, что-то осторожно искал. Какую-то мелочь.

– А почему мелочь? - Обиделся Алешка за Митька. - У него что, ничего крупного, что ли, нет? Телевизор, например. Печка.

– Мелочь, Лех, потому, что ни телевизор, ни печка в вазе не поместятся. А этот жук в вазу заглядывал. - И я рассказал Алешке про свое открытие. И добавил: - Но я догадался, что он искал.

– Что?

– Ключи от сейфа!

– Точно. - Алешка не стал спорить. Но, подумав, возразил: - А зачем сэру Васе ключи от сейфа. Что он там забыл?

Вот привязался к бедному деду!

– А что там есть? Кроме оружия?

– Да ничего! Патроны, гранаты. Ну и деньги какие-то.

– Много денег? - насторожился я.

– Целая куча. Рублей сто, наверное.

Да, это очень большие деньги. Ради такой суммы, конечно, стоит так рисковать и затевать всякие хитрости.

Алешка снова засунул ключи в тапочек, задвинул его под тахту, точно на то же место. И после этого тяжко вздохнул:

– Я так устал, что даже проголодался.

Да, денек выдался непростой. А еще и камешек.

– Лех, мама твою стекляшку нашла. В пуговицах. К ювелиру носила, он ее в колечко вставит.

– Здорово, - довольно спокойно среагировал Алешка. - Мы ей это колечко на Восьмое марта подарим.

Ну и ловкач!

Когда мы спустились вниз, дрова в печке уже прогорели, чайник вскипел. И почти выкипел.

Я долил в чайник воды и подложил дров в печку. В доме с каждой минутой становилось все теплее.

Алешка уселся на тахту и принялся гладить автоматы. И что-то им нашептывать.

– Дим, тебе какой? - спросил он. В надежде, что я выберу немецкий, уж очень Алешке «папаша» нравился. Он по размеру очень Алешке подходил - они одного примерно росточка. Если рядышком их поставить. И я не стал его огорчать. Тем более что оружие нашел он и имел преимущественное право выбора.

– Вот, Дим, - просиял Алешка, - теперь можно в Шнурки идти. Нам теперь никакие ведьмы и лешаки не страшны. Как дам очередь!…

Что-то я не слыхал, чтобы в нечистую силу из автоматов стреляли. Разве что в американских фильмах. У них для всякой проблемы одно решение - стрельба на поражение.

А наши автоматы, по сути, игрушечные. Хотя напугать ими, конечно, можно. Домового, например.

– Сегодня, - удовлетворенно промурлыкал Алешка, - никаких капканов ставить не буду. Пусть только кто-нибудь сунется без спроса. Как дам очередь!

– Нужно проверить омшаник, - предложил я. - Заперт он или нет?

– А зачем? - удивился Алешка. - У сэра Васи все равно ключи есть.

– А если это не он?

– Ну, ладно, пойдем. Ты бери ключи, а я автомат.

Мы вышли на улицу. Было уже совсем темно. Только очень высоко светил месяц да вокруг него перемигивались звезды.

Пошли к омшанику. Я - впереди, за мной Алешка с автоматом - охранял. Наши длинные тени скользили по синему снегу. Он звонко поскрипывал в тишине, - казалось, будто высоко в небе легким шепотом переговариваются холодные звезды.

Я спустился к двери омшаника, осмотрел замок - он был заперт. Все в порядке, можно ложиться спать.

Когда мы подходили к крыльцу, к поскрипыванию снега примешался какой-то посторонний звук - ровный, далекий.

Алешка задрал голову:

– Самолет летит.

Не похоже. Тем более что звук напористо приближался, становился все громче. И вдруг со стороны леса вспыхнула над полем яркая звездочка. Она тоже приближалась и становилась ярче и ослепительней. Металась над заснеженным полем.

– Буян скачет, - шепнул Алешка. - Дед едет. За ульями. Прячься. - Он присел за перилами, выставил автомат. - Сейчас мы его встретим. Как дам очередь!

Но это оказался не дед Вася. И ехал он не к нам, не за ульями, - Буян промчался мимо - яростным пятном света, треском мотора и вихрем снежной пыли.

Картина была фантастическая. На Буяне верхом сидела… женщина. Встречный ветер вытянул концы ее платка, и казалось, что, растрепав седые космы, летит на помеле старая ведьма. Вредная Клавдия, жена сэра Васи.

Затих вдали рев двигателя, растворился в ночи свет фары, а мы с Алешкой, потрясенные, так и сидели на корточках за перилами.

Да, ведьмачий какой-то край. И ведь не с простыми ведьмами. Не на помеле они летают, и не в ступе, а на зимнем мотоцикле.

– Знаешь, Дим, зря на деда думал, - шепнул Алешка вставая, - я, кажется, что-то начинаю понимать.

А я наоборот - все больше и больше ничего не понимаю.

Мы вернулись в дом, снова заперли дверь. Покрепче. Опять долили воды в чайник, потому что он опять выкипел. Подбросили в печку дров.

Позвонила мама, сказать нам «Спокойной ночи».

– Как повеселились? - спросила она.

– Мы, мам, - ответил Алешка, - веселимся в основном за столом.

– Сало с медом едите? - спросила она. - Ну, не буду вам мешать. Спите хорошо.