Письмо императрицы

Не в силах больше выносить неопределенности, Наташа порывисто обернулась к Павлу. Их взгляды встретились, и Наташа почувствовала, как с ее души словно скатывается тяжелый камень. В смотревших на нее глазах Павла не было ни гнева, ни досады. Только горячая любовь и бездонная, всепоглощающая нежность.

– Павел, любимый мой, – проговорила Наташа дрожащим от слез голосом. – Неужели ты все-таки простил меня и любишь по-прежнему?

Вместо ответа он бросился к ней и заключил в объятия. Нервы Наташи, столько времени находившиеся в напряжении, сдали, и она отчаянно разрыдалась на груди жениха. Он терпеливо успокаивал ее, шепча ласковые слова. И вскоре Наташа почувствовала, как боль, страх и горечь уходят из ее сердца, а на смену им приходит тихая радость и предчувствие грядущих добрых перемен.

Когда Наташа совсем успокоилась, они уселись на диван, и Павел поведал о той ловкой авантюре, что они провернули с Фабьеном.

– Бурная сцена, которую устроила Анриэтта де Грансе возле нашего посольства, была всего лишь комедией, – объяснил он. – На самом же деле смерть брата вовсе не опечалила маркизу. Напротив, она обрадовалась, что его не стало! Во-первых, она получила солидное наследство, которое поможет ей расплатиться с долгами. А во-вторых, теперь она может жить спокойно, не боясь в любой момент угодить за решетку: ведь де Бомон то и дело втягивал сестру в свои аферы, и это было ей совсем не по душе.

– Понятно, – кивнула Наташа. – Но как вы смогли с ней договориться, чтобы она подыграла вам?

Глаза Павла озорно блеснули из-под темных ресниц.

– Это целиком заслуга нашего друга Фабьена. Он пригрозил маркизе, что она пойдет соучастницей по делу своего брата, и она без колебаний согласилась нам помочь. Затем Фабьен поручил одному из своих людей «подстрелить» меня в Булонском лесу, на виду у нескольких десятков человек. Естественно, выстрел был сделан холостым патроном, а та кровь, которая залила мою грудь, была кровью быка, спрятанной в кожаном мешочке под моим мундиром.

– А доктор? – недоуменно спросила Наташа. – Ведь он так внимательно осматривал тебя, неужели он не заподозрил обмана?

– Видишь ли, дорогая моя, – виновато улыбнулся Павел, – доктор, как и атташе Куракин, был тоже посвящен в наш план.

Наташа отодвинулась от Павла и сердито поджала губы.

– Получается, – проговорила она оскорбленным голосом, – что в ваш замысел была посвящена целая куча людей. И только я одна, как последняя дурочка, ни о чем не догадывалась!

Павел взял ее за руку и примирительно заглянул в глаза.

– Пойми, любимая, мы просто не могли посвятить тебя в наш замысел! Ведь все должно было выглядеть естественно и особенно – твое поведение в тот момент, когда в меня стреляли. Кто-то из знакомых Стентона – или даже он сам – могли наблюдать эту сцену и заподозрить нечистую игру. Так что, пожалуйста, постарайся понять и не обижайся.

– Не обижайся! – передразнила она, окинув его негодующим взглядом. – Да я чуть с ума не сошла от тревоги за твою жизнь! Но тебе было тогда наплевать на мои чувства, – тихо прибавила она, и ее глаза на мгновение наполнились болью.

– Да, – подтвердил Павел, стиснув руки, – я действительно не думал тогда о твоих чувствах. Я был слишком зол на тебя… за Стентона. Черт побери, Наташа, как ты могла так чудовищно со мной обойтись?! Ты же знала, как безумно я люблю тебя, и как мне будет больно!

– Прости меня, – прошептала она, глядя с раскаянием и мольбой в его потемневшие глаза. – Это все мое проклятое упрямство, моя неуемная мстительность! Я постоянно внушала себе, что должна тебя ненавидеть, что нельзя прощать то, как ты обошелся со мной пять лет назад. А между тем, сама день ото дня все больше и больше влюблялась в тебя. И когда мое сердце окончательно проиграло борьбу с разумом, я сделала… отчаянную попытку повернуть наши отношения вспять. Я понимала, что больше не в силах противиться своему влечению к тебе. И тогда я отдалась Стентону… чтобы ты проникся ко мне презрением и сам отстал от меня.

– Так оно и случилось, – ответил он, еще крепче сжав руки. – И я думал, что никогда не найду в себе сил простить твое предательство. И плевать мне было, что ты ничего мне не обещала, а, значит, на самом деле не могла ни предать меня, ни изменить мне. Я твердо решил, что между нами уже никогда ничего не будет.

– Но потом… – робко промолвила Наташа. – Почему ты потом передумал?

Он поднял глаза, и его взгляд сказал ей обо всем лучше всяких слов.

– Потому что я люблю тебя, – с нежностью и волнением проговорил Павел. – И знаю, что ты любишь меня так же сильно и глубоко. И еще потому, – прибавил он, на секунду опуская глаза, – что я не хочу потерять тебя во второй раз… Но, заклинаю, не расспрашивай меня сейчас об этом! Потом я сам расскажу тебе все… когда буду к этому готов.

Не в силах усидеть на месте от волнения, Наташа вскочила с дивана и заходила по комнате.