Письмо из прошлого

Машу замутило. От головокружения она вновь упала на спину и застонала от боли, что взрывной волной разлилась по телу. Он втолкнул ее в этот подвал и словно озверел – тащил за волосы вниз по крутым ступенькам, завалил на спину, набросился, точно зверь, и все шептал на ухо – да брось ты, мы просто поиграем…

Маша выдохнула, облизнула пересохшие губы. Не без усилия села, стараясь не шуметь поднялась. Ноги не слушались, ссадины на коленях от бетонного пола кровоточили. Она закусила губы и сделала несколько шагов к выходу, подхватила с пола свои вещи, зажмурилась от вновь накатившихся слез. Осторожно, стараясь не задевать разбитые коленки, натянула брюки, куртку прямо на голое тело. Свитер был разорван на лоскутки.

Шаг. Второй. Третий. Сердце стучит в висках. Спасительная дверь подвала открыта! Выдох облегчения.

Холодный ветер ударил в лицо, заставил прийти в себя. На улице непроглядная ночь. Одинокий фонарь тускло освещает угол дома, моргает, словно насмехаясь. До её дома сто метров, но путь кажется невыносимо долгим – полчаса медленных шагов.

***

Дверь в квартиру заперта изнутри, пришлось стучать в дверь – звонок давно уже не работал.

- Кто там? – Голос родственницы чужеродно вторгся в сознание. Маша поморщилась – еще один лишний элемент в ее жизни.

- Это я, Маша. Откройте.

- И где тебя носит?

Щелкнул замок, дверь со скрипом распахнулась. Тетка сдвинула к переносице седые брови, сморщив и без того морщинистый лоб.

- Где ты была? Это, по-твоему, нормально, не появляться ночами дома? Как можно себя так вести, в твои-то годы?

- Можно я пройду? – устало спросила Маша, опираясь о стену.

Родственница отступила, давая войти в квартиру, засеменила следом, когда та направилась в ванную.

- Откуда ты явилась такая грязная?

- Из преисподней.

- Что?

Маша попыталась закрыть за собой дверь ванной команты, одновременно скидывая с себя пропахшие подвалом вещи, но баба Лида предусмотрительно подставила под дверь ногу в коричневом отцовском тапке.

- Что это у тебя на спине? – вновь нахмурилась родственница, ахнула, разглядев синяки.

Маша поспешно прикрыла грудь руками.

- Ничего.

- Да как же? – всплеснула руками баба Лида. – Тебя кто это так? Милицию надо вызвать!

- Меня никто не трогал! Можно я спокойно приму душ? – Маша нервно дернула дверь на себя.

- Но…

- Отойдите!

- Бесстыжая!

Маша захлопнула дверь, задвинула шпингалет, включила горячую воду. Любое движение приносило боль и дискомфорт. Стоя, босыми ногами, на ледяной плитке пола, провела ладонью по уже слегка запотевшему зеркалу – зрелище дикое. Тонкие и длинные, словно спички, ноги, с заметными ссадинами и синяками, узкие бедра, тонкая талия, слегка округлившаяся грудь, лицо с острыми скулами, дрожащие губы и испуганные карие глаза. Они, на бледном худом лице, казались огромными, словно озера темной воды.

Противно. С отчаянием провела рукой по своему отражению, откинула с лица волосы, встала под горячую воду. Вода бьет по спине, и Маша жмурит глаза от боли. Видит себя, словно со стороны и не может в это поверить – за что ей столько боли и унижения. Перед глазами моменты жуткой ночи – Игорь хватает ее за волосы, толкает и она ползет по мокрому грязному полу – все вокруг в воде, разлитом пиве, слюнях и брошенных окурках, как же противно! Вот он уже толкает ее на грязный топчан, Маша падает, словно тряпичная кукла, безвольно, не сопротивляясь, больно ударяется коленками об пол.

- …Раздевайся!

Голос Игоря эхом раздается в голове. Она подчиняется, но лишь тогда, когда голова наполняется туманным гулом от удара…

Маша встряхнула головой, сбрасывая с себя наваждение прошедшей ночи, облокотилась о стену ванной комнаты, потрогала затылок – болит и, кажется, шишка. Она снова зажмурилась, до боли закусив губу, снова очутилась в темном подвале: вот он, мерзкий и противный Леня, карабкается по ней, заламывает руки, больно кусает грудь, водит своими руками по ее ногам и бедрам. Боль и темнота. Ненависть – какое отличное чувство, сильнее, чем любовь…

Маша всхлипнула и задрожала, схватила с полки мыло и щетку и с остервенением начала тереть свою кожу. Она хотела не просто смыть пот и грязь, она больше всего на свете желала смыть эти жуткие воспоминания…

- Давай поговорим. – Сказала родственница, едва Маша вышла из ванной.

- Я хочу отдохнуть. Я устала.

- Отчего ты устала?

- Я не хочу сейчас разговаривать!

Маша направилась в свою комнату, но дверь закрыть не успела, родственница появилась в дверях.

- Мария, - сказала она, поправляя очки, - я хочу помочь вам, но вы оба как будто не желаете ничего менять!

- Я не думаю, что отец бросит пить.

Маша обессилено села на кровать, завернулась в одеяло.

- С отцом я еще побеседую, - Баба Лида сощурилась. – Ну а ты бросишь свои гулянки?

Маша хмыкнула:

- Мне нечего бросать.