Письмо к моей дочери

На американском Юге в целом и в Стэмпсе, штат Арканзас, в частности накопился многовековой опыт низведения даже крупнотелых взрослых чернокожих до психологического состояния карликов. У детей белой бедноты было право обращаться к почтенным и пожилым чернокожим просто по имени и даже придумывать им всевозможные прозвища.

В названии одного из великих американских романов Томас Вулф предупреждает: «Домой возврата нет». Книга мне понравилась, а вот заглавие всегда вызывало возражения. По моим представлениям, из дома невозможно уйти. По моим представлениям, домашние тени, сны, страхи и драконы остаются под кожей, в дальних уголках глаз и, возможно, в складках на ушной раковине.

Дом – это тот полный юного задора край, где ребенок является единственным реальным обитателем. Родители, братья, сестры, соседи – это таинственные призраки, которые приходят, уходят, совершают вокруг ребенка – единственного полноправного жителя этого края – странные непредставимые вещи.

География как таковая почти не имеет значения для маленького наблюдателя. Для того, кто растет на Юго-Западе, привычная картина состоит из пустыни и простора небес. Нью-Йорк с его лифтами, и рокотом метро, и миллионными толпами или юго-восточная Флорида с ее пальмами, солнцем и пляжами для детей из этих краев и представляют собой то, каков есть, был и будет внешний мир. Поскольку власти над окружающей средой маленькой девочке не дано, ей приходится отыскивать собственное место, край, где живет лишь она одна, куда другим вход заказан.

Я твердо убеждена: большинство людей никогда не становятся взрослыми. Мы отыскиваем места для парковки и лелеем свои кредитные карточки. Мы выходим замуж, решаемся на рождение детей и называем это взрослением. На самом деле в большинстве своем мы просто постепенно стареем. Годы накапливаются в наших телах и на наших лицах, но, как правило, истинная наша сущность – ребенок у нас внутри – остается столь же невинным и застенчивым, как магнолия.

Мы можем прикидываться искушенными и светскими, но я твердо верю: наибольшую безопасность мы ощущаем тогда, когда уходим внутрь себя и отыскиваем там дом – одно из тех мест, где все родное и свое, а возможно, даже и единственное такое место.

2. Филантропия

Писать о том, что с ближним положено делиться, когда ты обращаешься к человеку, щедрому по самой своей природе, – все равно что читать проповедь и без того уже чрезвычайно старательному церковному хору. Однако я все-таки решила написать, потому что помню: хор время от времени необходимо приободрять и благодарить за старательность. Нужно подвигать его участников на то, чтобы они пели и дальше, причем с еще большим воодушевлением.

Именно благодаря частным жертвователям-американцам продолжают существовать Американское общество по борьбе с раком, Красный Крест, Армия спасения, «Гудвил», Фонд борьбы с серповидноклеточной анемией, Американское еврейское общество, Национальная ассоциация содействию прогресса цветного населения и Городская лига. Далее в списке жертвователей – церковные фонды, программы синагог, члены «Мусульманских храмов», буддистские святилища, группы, чиновники, муниципальные и досуговые клубы. И все же самые крупные пожертвования поступают от филантропов.

Слово «филантропия» составлено из двух греческих корней: «фило» – любитель чего-то и «антро» – человечество. То есть филантропы – это те, кто любит человечество. Они возводят просторные здания, чтобы людям было где работать и играть. Они выделяют огромные суммы на поддержку организаций, которые улучшают состояние здоровья и образования общества. Они – основные покровители искусств.

Упоминание о филантропии вызывает улыбку, а вслед за этим возникает картина получения нежданных денег из щедрого, но безликого источника.

Существуют люди, которые хотят, чтобы их называли филантропами. Представителями филантропов зачастую становятся комитеты или делегации. Сами филантропы полностью оторваны от тех, кто получает их помощь. Я не из таких. Мне больше нравится думать, что я благотворитель. Благотворители, по сути, говорят следующее: «Мне кажется, что у меня скопилось больше, чем мне нужно, а у тебя, похоже, меньше, чем тебе нужно. Я хотел бы поделиться с тобой своими излишками». Прекрасно, если излишки эти материальны (деньги или вещи); прекрасно и в противном случае, ибо я уяснила, что благотворительность в форме поступков или слов может доставлять огромное удовольствие и способствовать исцелению души.

Моя бабушка по отцовской линии – она меня вырастила – оказала огромное влияние на мой взгляд на мир и на мои представления о моем в нем месте. Она была воплощением человеческого достоинства. Говорила тихо, двигалась медленно, заложив руки за спину и переплетя пальцы. Я так успешно ей подражала, что соседи называли меня ее тенью.

– Гляжу, сестра Хендерсон, ваша тень нынче опять с вами.

Бабушка смотрела на меня и улыбалась.

– Ваша правда. Я остановилась – и она тоже. Я пошла – она за мной.