Письмо никому

Начинается извлечение сокровищ. Друзья отправляются в Крым, их противники — куда-то на Кубань. Перед тем как отдать шифровку, сыщик исправил в ней только одну букву.

…Если верить шифровке, то золото расположено в указанной могиле на кладбище. Друзья начинают раскопки, в указанном месте, но ничего сначала не находят.

В это же время их противники перекапывают иное кладбище. И находят ящик…

…Но в ящике оказываются ржавые гранаты — когда-то на этом кладбище шел бой.

Еще раз все продумав, друзья в Крыму начинают откапывать другую могилу и извлекают на свет искомое сокровище.

Их противники перерывают целое кладбище. Они находят захоронение одного из тех танкистов, которые когда-то завладели шифровкой итальянца. У противников создается впечатление, что именно его местоположение и было указано в бумаге…

Письмо никому

— Фильмов жизненных нету, — говорил майор, — казалось бы, столько проблем… Я вам расскажу факт… Выносила одна жиличка мусор… Появился неизвестный грабитель… Ведро отобрал, и привет!.. Почему кино такие факты игнорирует?

С.Довлатов «Дорога в новую квартиру»

Вместо предисловия

От удара об воду самолет разломался. Оторвало хвост, треснула обшивка, струи воды сразу ударили сквозь дыры, стали заливать пассажирский салон. Живые рванули к люкам, спеша выбраться наружу. Хватали под руки тех, кто к выходу сам не шел, не разбирая в спешке, раненые ли они или мертвы.

Когда стали открывать люки, воздух засвистел в открывшиеся щели. Вода стала прибывать быстрей. Пока самолет тонул, успели надуть резиновые лодки и отчалить от самолета, еще до того, как он окончательно ушел под воду.

Удивительно, что самолет удалось посадить хоть как-то. Пилот истребителя сбил стрелка в хвостовой турели, дал знак ведомому — смотри и учись: обрушился по двигателям, выбил из них пламя. Палил почти до упора, но в последний момент отвалил, посчитав врага уничтоженным.

Немецкий гидросамолет камнем пошел вниз. Но летчик-истребитель недооценил своего противника — тот водил самолет и над водами Атлантики, Средиземноморья, взлетал в Африке, во время искрящейся пустынной бури, сажал самолет в узких норвежских фиордах. И здесь он сумел вывернуться — почти у самой воды выровнял машину.

До берега было совсем недалеко.

Солдаты выбрались на узкий пляж, осмотрелись, пересчитались. Из экипажа не хватало стрелка, убитого на задней турели самолета. Были потери и среди пассажиров — перед вылетом самолет взял на борт десять солдат. На берег выбралось восемь. Из них трое оказались ранеными. Больше всего досталось оберлейтенанту танковых войск. Снарядом ему разворотило левое плечо, рука висела только на сухожилиях.

Он стонал, но был в сознании.

Но бой, начатый в воздухе, не был закончен. Война продолжалась.

Сначала лицом в песок рухнул фельдфебель. Закрутился юлой и упал пилот, тот самый, что спас жизни дюжине солдат.

Секундой позже воздух наполнился свинцом и шумом выстрелов: советские солдаты, прикрываясь за камни, стреляли редко, но прицельно. Немцы выпускали патроны пачками — вдруг кого-то заденет, заставит спрятаться.

По узкой полоске пляжа немцы стали отходить.

Двое, было, схватили оберлейтенанта, но тут же одного срубило выстрелом. Второй выпустил свою ношу, но успел возле раненого положить пистолет-пулемет и пару гранат. Дескать, хочешь — отстреливайся. Хочешь — подпусти и подорви.

Но танкисту было не до того — он умирал.

Время замедлилось, чувства стали острыми — выстрелы оглушали, песок колол как иглы. Солнце светило ярко, ветер холодил рану.

Впервые за четыре года войны он никуда не спешил.

Ну да, действительно, то же место, что и два года назад. Обломки самолета, на котором он прилетел, сейчас лежат, вероятно, рядом с тем самым кораблем, на который нырял тот итальянец… Как там его звали…

…Теперь вместо солдат, облеченных в «фельдграу», по пляжу ходили иные, одетые в зеленую форму.

Старшина подошел к немцу. Носком кирзового сапога отбросил гранату и пистолет-пулемет. Крикнул остальным:

— Смотри-ка, тут фриц додыхает. Пристрелить его, или пусть сам кончается?

— Да ну его… Патроны тока переводить, — отозвался кто-то издалека.

Немец не понял ничего из сказанного — он знал несколько фраз из солдатского разговорника, но этих в нем не было. Поэтому он не испугался.

Он больше не боялся советских солдат. Смерть примиряла, он стал понимать, что среди них есть наверняка славные ребята. Захотелось сделать что-то хорошее для них.

Он полез в нагрудный карман рубашки, достал пузырек будто из-под духов, протянул его ближайшему советскому солдату.

Немец боялся, что его жест останется незамеченным. Однако этого не произошло.

— Смотри-кось, чего тянет… — проговорил старшина будто сам себе.