Письмо никому

Через четверть минуты, не веря в свое счастье, Антон обернулся. Его куртка лежала на снегу, поверх нее был брошен свитер, бумажник. Рядом была брошена и его сумка.

Быстро оделся. Одежда уже успела впитать холод и почти не грела. Проверил сумку — казенное имущество. Все будто было на месте. Открыл бумажник — тоже ничего не пропало.

То, что искали эти двое, у него, похоже, действительно не было. Осталось только почесать в затылке: а что они хотели? Тут в милицию идти смысла нет, даже на работе ничего не расскажешь: подошли двое, обыскали… И ничего не пропало.

Скажут — выдумываешь…

Телеграмма

Телеграмма была короткой — всего два слова. Да и те будто бы случайно вырваны откуда-то. Конечно, и раньше попадались послания с дурацким текстом, но эта была верхом нелогичности: «Сорок два». И все.

— Кто-то здорово сэкономил деньги, — подытожил почтмейстер. — Эй, молодой… Как там тебя…

— Рудич… — отозвался Антон.

— Ну да… — согласился начальник. — Между прочим, твой участок. Сбегай, отдайся…

— Не хочу… — буркнул все еще испуганный Антон. — Странная телеграмма. Ее не по адресу надо снести, а в милицию.

Начальник отделения хохотнул:

— Мир гораздо проще, чем то, что тебе кажется. В году этак восьмидесятом был почти аналогичный случай. В одну квартиру стали приходить телеграммы. А в них вместо слов — цифры. Неделю приходят, вторую. На четвертую я не выдержал — прихожу, говорю, мол, еще одна телеграмма придет с шифровкой, сдам в милицию…

— И чего?

— А ничего… Говорят, мол, не шифровка это. У них приятель придумал систему в спортлото играть. Ну и как, спрашиваю, работает? А как же, отвечают, уже двести рублей выиграли… А двести рублей по тем временам — ого-го-го!!!

— Ну а дальше?..

— Дальше-то?.. Дальше и я стал в спортлото играть. Телеграммку пока несу, номера-то и выпишу. Ну и значит, рублей пятьдесят таки выиграл. А затем они с нашего района съехали.

Почтмейстер замолчал, задумался. Надо же — четверть века прошло, а он все на том же месте, только должность немного поменялась…

— Короче… — подытожил он. — Одевайся и уматывай. Назад можешь не заходить — все равно день заканчивается… Можешь так и сказать ему, мол, после работы телеграмму вам принес, сверхурочно. Может, какую лишнюю копейку заплатят…

Он еще раз всмотрелся в текст телеграммы:

— Хотя, за такую хорошо бы чтобы хоть как-то заплатили…

Уже одеваясь, Антон спросил:

— А кто там живет, не знаете? В квартире той?.. Не знаете?

— Не-а… Раньше старушка жила. Померла прошлой весной… А кто теперь — не знаю.

***

Как-то сразу на проспекте пропал свет.

Только что горел, но вдруг на протяжении нескольких кварталов лампы мигнули и теперь едва теплились в плафонах. Горели окна в тепле чужих квартир, водители, проезжая этот участок дороги, ставили фары на дальний свет, слепили прохожих, спешили проскочить этот участок побыстрей.

Идти по тротуару можно было без труда, но в трех шагах уже лица не разобрать, знакомого встретишь — разменешься.

Неуютно на улице, — думал Антон, — но ведь не заговор же это всеобщий? Не могут же свет отключить специально из-за почтальона, который несет телеграмму? Чтоб он не увидел тень за своей спиной? Не услышал шагов?

Свернул меж домов, немного постоял в нише, ожидая, что кто-то появится за ним — но нет, пусто. Прошелся вдоль здания к нужному подъезду. Дверь подъезда оказалась открытой. По узкой лестнице поднялся на третий этаж. Снова дверь, но попроще, деревянная, даже без глазка и звонка. Постучал раз — в ответ тишина.

Антон решил: постучать еще дважды. Если не будет ответа — уходить… Но уже после следующего удара из квартиры откликнулись:

— Открыто!

Антон толкнул дверь сильней, она распахнулась.

В квартире было темно, только за окном светили лампы уличных фонарей — свет на проспекте уже включили.

Все тот же голос:

— Проходите в зал.

Впрочем, невелика беда: обычная однокомнатная квартира. В этом районе практически все такие, и если видел одну — видел все. По такой Антон мог пройти с закрытыми глазами.

— Наверное, — спросил он с порога зала, — я не должен включать свет?

— А?.. — спросил его собеседник голосом сонным.

— Я говорю, свет выключен специально?

— В некотором роде. Я сижу здесь с сумерек. В темноте лучше думается, и я, похоже, задремал. Кстати, который час?

— Около пяти.

— Точно задремал. А вы, вероятно, почтальон?

— А вы ждете телеграмму?

— Около того…

— Хотите ее прочесть? Включить свет?

— Это необязательно. А, впрочем, включайте… Вам, вероятно, неудобно в темноте. Выключатель около двери.

Кнопку удалось нащупать почти сразу. В люстре загорелась одинокая лампочка, она осветила комнату. Вся ее обстановка состояла из журнального столика, на потрескавшейся, видавшей виды столешнице стоял выключенный ноутбук. Возле стола стояло пара стульев. В дальнем углу, возле батареи стояло кресло-кровать. В нем, укрывшись пледом, сидел мужчина лет тридцати. Он тер глаза, ослепленные светом лампы.

— Так что делать с телеграммой?

— Бросьте ее на стол…

Антон так и сделал.

— Вы как хотите, так с ней и поступайте, но вы должны расписаться в получении.

— Ах да, простите… Давайте вашу бухгалтерию…