Письмо Россетти

Алессандра открыла глаза и поймала на себе его пронизывающий взгляд, тело ее продолжала сотрясать дрожь, она не могла унять ее, не могла контролировать. По его лицупробежала тень, дыхание участилось, он шумно хватал ртом воздух. Затем притянул ее к себе с такой силой, что вонзился, казалось, в самую ее глубину, потом еще глубже и еще. Алессандра почувствовала, что отвечает ему со все нарастающей неукротимой силой и страстью, которую он пробудил в ней.

Вот Антонио оторвал голову от подушки, изогнулся, подался к ней всем телом, развернулся, точно в нем находилась невидимая глазу пружина. И с губ его сорвался низкий стон, исходивший, казалось, из самых глубин его души. Он так крепко вжался в ее бедра, что она едва не задохнулась, и вдруг почувствовала, как он пульсирует внутри ее, как обволакивает все ее нутро теплая жидкость. Затем он испустил сдавленный крик и откинулся назад, но не покинул ее тела, продолжал входить в него все глубже и глубже. Пока всю ее вновь не начала сотрясать сладострастная дрожь.

Она упала на него, ощутила, как руки Антонио крепко сжимают ее плечи, дыхание их смешивалось, сердца бешено колотились. Антонио нежно поглаживал ее по волосам.

– Любовь моя, – еле слышно прошептал он. – О, моя любовь…

В камине, что находился напротив, обгоревшее полено обрушилось в пепел, затрещали искры, тонкие языки пламени двигались, отбрасывали тени на стены. Скоро тени эти исчезнут и наступит утро. Алессандра крепко прижимала к себе Антонио, стремясь запомнить каждую деталь, каждую мелочь: запах его кожи, прикосновения рук, шершавое прикосновение к лицу небритой щеки, теплые губы на своих губах. Даже теперь, в наступившем после экстаза ощущении полного покоя и удовлетворенности, ее не оставляла мысль о “львиной пасти”. Она знала, чувствовала, пасть ждет их, широко ощеренная, черная, безжалостная, глубокая, как пещера, готовая поглотить их обоих.

ЗВЕЗДА

4марта 1618 года

Алессандра сидела в гондоле рядом с Бьянкой и чувствовала, как та дрожит всем телом. Они медленно продвигались по затянутому туманной дымкой каналу. Погода настолько испортилась, что пришлось зажечь фонарь, в гондоле их было несколько, но у всех остальных отсырели фитили. В молочной пелене различались какие-то неясные фигуры самых причудливых и неестественных очертаний; по мере приближения они обретали более отчетливые формы и оказывались то длинным веслом, то изогнутым носом другой гондолы, то ухмыляющейся горгульей, украшающей свод каменного моста. Даже силуэт Паоло, стоявшего на корме всего в нескольких футах за спиной Алессандры, казался неясным и размытым, а плеск весла, которым он равномерно греб, приглушенным.

– Слишком уж тихо, – испуганно прошептала Бьянка. – Ведь теперь карнавал, он должен продлиться еще несколько дней. Почему люди не празднуют?

– Туман, – лаконично отозвалась Алессандра.

Но и ей тоже казалось все это странным, и по какой-то неясной ей самой причине она ответила Бьянке шепотом.

Нико с Антонио отплыли первыми, забрав больший из двух сундуков. Направлялись они к пустующему дому кузины Алессандры в Сан-Поло. Там было решено отсидеться до тех пор, пока не удастся нанять баржу, на которой они собирались переправиться в Маргеру.

Утром Алессандра написала Джованне письмо, которое Нико должен был отнести на почту. Если повезет, кузина встретит их в Маргере завтра, ближе к ночи. Скверно, если она опоздает. Сколь ни стремились они покинуть Венецию, ждать на берегу в Маргере было опасно; там они окажутся еще уязвимее, чем здесь.

А то, другое письмо, которое она адресовала Большому совету, было уничтожено. Вчера Алессандра вдруг проснулась среди ночи от холода. Обернулась и поняла, что Антонио рядом нет.

Лунный свет лился в окна, отбрасывал на пол ромбовидные пятна света. Казалось, от этого преобразилась вся комната, ее испещряли эти странные яркие фигуры на полу и подобные призракам тени в углах. На секунду Алессандре даже показалось, что она видит сон, что сам Антонио был всего лишь сном.

И тут она увидела его. Он сидел на маленьком табурете возле камина, догорающие угли отбрасывали розоватое свечение на обнаженное тело. Она уже хотела окликнуть его, но вдруг увидела, чем он занимается. Молча наблюдала она за тем, как он распечатал написанное ею письмо и пробежал его глазами. Затем взял лист бумаги за уголок и поднес к тлеющим уголькам. Письмо вмиг занялось пламенем. Яркий свет от этой вспышки на миг озарил его лицо с каким-то загадочно-сосредоточенным выражением. Зажав письмо между большим и указательным пальцами, он медленно поворачивал его и позволил языкам пламени охватить весь лист бумаги, затем бросил в камин оставшийся маленький клочок.

Настало утро, вскоре появились Нико, Бьянка и Паоло, и времени поговорить о письме у них просто не было. Алессандру продолжал мучить вопрос: почему Антонио сжег ее письмо? Кого он при этом защищал? Продолжал ли по-прежнему служить Бедмару и герцогу? Алессандра решила расспросить его об этом по прибытии в дом Джованны.