Письмо сестре, или Комментарии к эпиграфам

Оторвавшись от блокнота, Денис Валерьевич распознал в себе странное, нарастающее возбуждение от мысли, что проект может быть воплощён в жизнь реально. Странность этого возбуждения заключалась в том, что он, пятидесятипятилетний мужчина, давным-давно не испытывал ничего подобного. Ему казалось, что он осязает свою кровь собственными кровеносными сосудами. Впервые за всю свою жизнь Денис Валерьевич по-настоящему почувствовал личную причастность к тому, что происходит в стране здесь и сейчас, и что может произойти в самом ближайшем будущем. Воодушевление отражалось на его лице и в глазах, и Денис Валерьевич поймал себя на мысли о том, что он является пламенным сторонником нового кандидата в Президенты. Более того, его осенила мысль о том, что он при жизни успеет увидеть свою страну цветущей и благоухающей не только по телевизору, не только точечно, не только внешне, но и внутренне, успеет насладиться жизнью во всей красе и внести свой посильный вклад, не отвлекаясь на почти обязательную ежедневную рутину по отстаиванию здравого смысла…

…Мысль о недавно сгоревших накоплениях его матери пролетела мимо, как муха, – Денис Валерьевич не стал акцентировать на ней своё внимание. Вместо этого он, одеваясь, дивился тому, что его личные планы росли, как на дрожжах. Столько всего нужно и можно успеть!

Войдя в конференц-зал, Денис Валерьевич явственно почувствовал, что остальные приглашённые настроены примерно также, как и он. Все пили кофе и угощались пирожными. Михаил, оторвавшись от своего ноутбука, объявил, что кандидат в президенты появится с минуту на минуту. Все расселись по своим местам, и на экране, на белом фоне, появился знакомый всем контур Российской Федерации. Очерченный голубым тоном, он напоминал рисунок из школьного атласа. Больше на экране ничего не было: за пределами России всё было белым-бело, внутри контура – тоже. Михаил нажал кнопку, и внутри контура появилась Москва – там, где ей и полагается быть. В это время открылась дверь, и появился мужчина, которого все мы не раз видели по телевизору.

- Дамы и господа, кандидат в президенты Российской Федерации! – объявил Михаил.

037

Никто не знал, какое наказание ожидает за пособничество, но если это ещё хуже, чем сотрудничество, то лучше и не знать.

Роберт Крайтон, «Тайна Санта-Виттории»

Пока меня не отправили в тюрьму, я имел очень смутное представление о том, кто такой барыга. Само слово звучит как-то вульгарно, не правда ли? Если бы возникла такая необходимость, то по обрывкам шансона и российским телесериалам я мог бы предположить, что барыга – это скупщик краденого, или торговец наркотиками, или что-то в этом роде, очень далёкое от моей повседневности. Не знаю, так ли это на свободе, но у нас в ФКУ ИК-17 барыгами называют осуждённых, которые осуществляют торговлю напитками, продуктами питания и сигаретами. Такие барыги есть почти в каждом отряде. В четвёртом отряде, например, их всегда было не менее двух. Деятельность барыг можно назвать предпринимательской и трудовой в полном смысле этих слов.

На территории исправительного учреждения торговля среди осуждённых с целью извлечения коммерческой выгоды запрещена законом (УИК), однако Администрация закрывает на это глаза, из чего можно сделать выводы различной степени тяжести.

Чтобы стать барыгой, необходимо получить разрешение от блатных. Вне зависимости от того, как пойдут ваши дела, вы должны будете платить налог – на общие нужды.

Для организации поставок продукции внутрь зоны барыги используют два основных канала: передачи и магазин учреждения.

Первый канал связан с тем, что все без исключения осуждённые имеют право на получение определённого количества посылок и передач – у каждого есть положняковые лимиты, однако не у всех на свободе имеются родственники или друзья, способные это обеспечить. Барыги используют этот фактор для своих нужд: агент на свободе покупает, например, двадцать килограмм курицы-гриль, и оформляет это как передачу для какого-нибудь неимущего Иванова. Осуждённый Иванов получает эту передачу и целиком отдаёт барыге. После этого курица свободно продаётся всем желающим зекам. Иванов за свой лимит получает или блок сигарет, или пятьсот рублей – это уж кто как договорится.