Письмо Софьи

К вечеру дождь прекратился, и во двор, разбив замок на воротах, проникли двое незваных гостей. Эжени увидела их из окна и тут же затормошила Франсуа:

– Вставай, там французские офицеры! Обнаружили уцелевший дом и, видимо, хотят его занять.

Опьяневший месье Лан не хотел просыпаться, и Софья, не зная, чего ждать от пришельцев, решила на всякий случай сама позаботиться о защите и, взяв пистолет, спрятала его под шитьем, которое нарочно разложила на столе.

Через минуту раздался стук в дверь; запираться и отмалчиваться было бесполезно, и Софья кивнула Эжени, чтобы та впустила французов. Они вошли, стуча каблуками и громко переговариваясь. И в этот миг месье Лан, словно почувствовав опасность, проснулся, вскочил им навстречу.

Оба офицера были довольно молоды – не более тридцати лет; по их мундирам Софья не смогла определить, к какому роду войск они принадлежат, но почему-то сразу подумала, что это либо квартирьеры,[12] либо интенданты.[13]

Тот, что шел впереди и выглядел главным в этой паре, был стройным красивым мужчиной с черными волосами и смуглым лицом, которое казалось еще смуглее из-за следов копоти. Второй не вышел наружностью: коротконогий, несколько сутулый, с торчащими ушами; однако в его взгляде и улыбке мелькало какое-то располагающее добродушие.

– Месье, вы пришли занять наш дом? – вскинулся Франсуа.

– Ну а как вы думаете? – пожал плечами первый. – В этом чертовом городе уцелело не так много зданий, чтобы можно было пропустить такое, как ваше.

В этот момент он заметил Софью, стоявшую в некотором отдалении и напряженно глядевшую на пришельцев, и тут же в его глазах засветился огонек чисто мужского интереса.

– Позвольте представиться: меня зовут Шарль Фулон, а моего товарища – Эд Греви. По поручению штаба интенданта мы ищем квартиры для наших войск.

Он обращался ко всем, но смотрел в сторону Софьи, и его игривый, но вместе с тем жадный взгляд говорил о многом – и прежде всего о вполне естественном желании мужчины, изголодавшегося по женским прелестям за время изнурительного военного похода.

– А мы охраняем этот дом в отсутствие его владельцев, – сказал месье Лан, стараясь заслонить собою девушку. – Я врач и учитель, моя жена Эжени – домоправительница, а это наша дочь Софи.

– Ну, теперь прежние владельцы вряд ли вернутся в этот дом, – заметил Шарль, – так что вы здесь останетесь полноправными хозяевами.

– Нам повезло, что вы французы, – улыбнулся Эд и, заметив на столике возле дивана бутылку вина, потянулся к ней: – Дайте-ка промочить горло, так и дерет от этой копоти.

Коротышка Эд, видно, был большой любитель приложиться к бутылке, а Шарля больше интересовала хорошенькая «дочь» обитателей дома, с которой он не сводил глаз. Заметив его внимание к девушке, Эжени нахмурилась и недовольным тоном спросила:

– Вы что же, прямо сейчас, на ночь глядя, приведете к нам целый отряд?

– Сейчас – нет; эскадрон, для которого мы ищем квартиры, пока за городом, – успокоил ее Шарль. – Но теперь, когда адское пламя наконец-то утихло, наши люди будут возвращаться в Москву и устраиваться здесь. Не бойтесь, мы с Эдом проследим за порядком, и в вашем доме поселятся только порядочные офицеры, которые умеют себя вести. Сейчас я поеду в штаб доложить о наличии жилья в городе, а Эд останется у вас, чтобы до утра к вам не подселился какой-нибудь сброд. Кстати, у вас в погребе, наверное, есть вино? Я хочу взять с собой несколько бутылок для наших штабных офицеров.

– Я схожу за вином! – охотно вызвался Эд, и Эжени ничего не оставалось, как сопроводить его в погреб, откуда он вынес целый ящик с бутылками.

Софья и месье Лан переглянулись, мысленно похвалив себя за предусмотрительность, подсказавшую им спрятать часть провизии в тайник.

Шарль вслед за Эдом тоже выпил вина, нашел его весьма неплохим и, прихватив с собой несколько бутылок, покинул дом, но перед уходом оглянулся на Софью и раздевающим взглядом окинул ее стройную фигуру в простом темном платье.

Добродушный с виду Эд, оставшись в доме, не преминул оглядеть жилье внимательным взглядом и сразу же заметил, что все ценные вещи отсюда вывезены. Франсуа пояснил ему, что б'oльшую часть хозяйского добра унесли вороватые слуги, а Эд посетовал на «варварский сброд» и пообещал, что французы здесь скоро наведут порядок. Софья и Эжени сидели в сторонке, не принимая участия в разговоре, а месье Лану пришлось стать собеседником и собутыльником словоохотливого француза, который радовался и вину, и нехитрой закуске, состоявшей из сыра и размоченных сухарей.

Скоро наступила темнота, и опьяневшие Эд и Франсуа уснули прямо в гостиной; один храпел на диване, другой – в большом кресле.

Измученная волнениями дня Эжени ушла в другую комнату и вскоре тоже уснула.