Письмо Виверо

— Я передал ферму своему брату. Теперь он присматривает за ней. — Он посмотрел невидящим взглядом в дальний конец комнаты. — У человека слишком мало времени для того, чтобы совершить то, что ему по-настоящему необходимо сделать.

После этого он стал рассеянным и погрузился в собственные мысли. Я извинился и отправился спать.

Халстед продолжал быть угрюмым и замкнутым. Он игнорировал меня почти полностью и заговаривал со мной только когда это становилось совершенно необходимо. Когда он позволял сделать себе какое-нибудь замечание, то обычно сопровождал его плохо скрытой усмешкой над моим полным невежеством в работе. Достаточно часто у меня возникало желание двинуть ему в челюсть, но в интересах всеобщего мира я держал свои чувства под контролем. По вечерам после просмотра слайдов и обычной дискуссии он вместе с женой сразу исчезал в своем домике.

И еще оставалась Кэтрин Халстед, чья сущность превратилась для меня в мучительную загадку. Она и на самом деле делала то, что обещала — держала своего мужа под жестким контролем. Часто я видел, как он был готов выйти из себя в споре с Фаллоном — в разговоре со мной такого не случалось, поскольку я для него просто не существовал, — и возвращал себе частичный самоконтроль благодаря взгляду или слову своей жены. Мне казалось, я понимал его и те причины, которые делали его таким нервным, но будь я проклят, если понимал ее.

Мужчины часто видят в женщине загадку там, где нет ничего, кроме зияющей пустоты. Так называемая женская тайна представляет из себя просто искусно приукрашенный фасад, за которым нет ничего стоящего. Но Кэтрин была не такая. Она была интересна, умна и талантлива во многих областях; она прекрасно рисовала и не просто как любитель; она хорошо готовила, внося разнообразие в наш полевой рацион, и она знала про археологические изыскания значительно больше меня, хотя призналась, что в этом вопросе всего лишь неофит. Но она никогда не говорила о своем муже — особенность, которую я никогда раньше не встречал в замужней женщине.

У тех, которых я знал — а их было не так много — всегда имелось наготове несколько слов о своем супруге — либо восхвалений, либо упреков. Большинство из них отзывались о своих мужьях с терпеливым снисхождением к их слабостям. Некоторые непрерывно расточали комплименты и не желали выслушать ни единого слова критики в адрес своего любимого мужчины, а некоторые, преисполненные разочарований самки, позволяли себе едкие намеки, предназначенные для одной пары ушей, но очевидные для всех, — жалящие выпады в борьбе полов. Но со стороны Кэтрин Халстед не доносилось ни единого звука. Она просто не говорила про него совсем. Это было неестественно.

Из-за того, что Фаллон и Халстед отсутствовали большую часть дня, мы много времени проводили вместе. Лагерный повар и его помощник нам совершенно не мешали; они готовили пищу, мыли посуду, чинили электрогенератор, когда он ломался, а остальное время проигрывали друг другу свое жалованье в карты. Так что Кэтрин и я были предоставлены самим себе в течение всего долгого жаркого дня. Вскоре я начал быстро справляться с проявлением пленки, и у меня появилось много свободного времени, в связи с чем возникла мысль провести совместное исследование постройки майя.

— Мы можем сделать эпохальное открытие, — сказал я шутливо. — Давай очистим здание от растительности. Фаллон одобрил эту идею.

Она улыбнулась при мысли, что мы можем найти нечто важное, но согласилась с моим предложением, так что, вооружившись мачете, мы отправились к сеноту, чтобы вступить в борьбу с растительностью.

Я был удивлен, увидав, как хорошо сохранилось здание под своим защитным покровом. Слагающие его известняковые блоки были аккуратно обтесаны до нужной формы и выложены искусной кладкой. В стене, расположенной ближе к сеноту, мы обнаружили дверной проем с рельефной аркой и, заглянув внутрь, не обнаружили ничего, кроме темноты и сердитого жужжания потревоженных ос.

Я сказал:

— Не думаю, что нам стоит соваться туда прямо сейчас; нынешним обитателям это может не понравиться.

Мы отступили назад на прогалину, и я посмотрел на себя. Это оказалось тяжелой работой — срезать побеги растений со стен здания. Я сильно вспотел, и частички земли, смешавшись с потом, превратились в грязь, покрыв мою грудь темными разводами. Я выглядел ужасно.

— Я хочу искупаться в сеноте, — сказал я. — Мне необходимо освежиться.

— Прекрасная идея! — воскликнула она. — Я схожу за своим купальным костюмом.

Я усмехнулся.

— Мне он не понадобится — эти шорты вполне его заменят.