Пистолет с музыкой

Это должно было заставить его вздрогнуть, и оно сработало. Я двинул коленями, и кофейный столик опрокинулся на него. Телефон и бритва в облаке порошка полетели на пол, а сам столик превратился в стеклянную стену, придавившую Барри к креслу. Он не выпустил пистолет из рук, но навести его на меня не мог.

Я наступил на стекло в том месте, под которым находилось его лицо.

- Брось пистолет, Барри. Тебе будет больно, если стекло разобьется, и убирать больше придется.

Он пискнул что-то, но пистолета не бросил. Я надавил ногой на стекло, кресло опрокинулось, и Барри выпал на ковер. Пистолет отлетел в угол.

Я шагнул вперед, взял Барри за ворот и тряс его до тех пор, пока моя злость не поулеглась немного, а его рубашка не начала рваться. Мне не хотелось, чтобы он подумал, что мне не нравится, как он одет.

Когда я поднял глаза, я увидел Пэнси, стоявшую на лестнице. Вид у нее был довольно спокойный. Не знаю, поняла ли она, что происходит, или еще не достала необходимое для этого оборудование. Мне не очень хотелось думать об этом. Я собрался уходить, и не только из-за возможного скорого появления кенгуру.

Барри валялся на ковре, ужасно похожий на выкинутый эмбрион. Я перешагнул его и подобрал пистолет. Он снова проиграл мне мотивчик Скрипки явно не знали, что действие закончилось. Я положил его в карман, поправил пиджак и вышел в прихожую. Пэнси продолжала молчать.

- Купили бы мальчику книжку для раскрашивания или альбом для марок, предложил я. - Ему нечем занять руки. Это ведет к онанизму.

Выходя, я услышал, как Пэнси бормочет в микрофон слово "онанизм", но ответа уже не услышал.

4

По дороге к Тестаферу мне повстречался патруль. Они поджидали за поворотом дороги, так что я не видел их до тех пор, пока не стало слишком поздно. Инквизитор дал знак мне остановиться и наклонился к моему окну.

- Карточку, - потребовал он.

Я передал карту.

- Чистая какая, - заметил он.

- Совсем новая, - объяснил я.

Я посмотрел ему в глаза, надеясь, что он не видит, как дрожат мои руки на руле. Они дрожали по нескольким причинам. Одной был пистолет в кармане. Другой - отсутствие зелья в крови.

Он подозвал к моей машине своего напарника.

- Эй, посмотри, - махнул он. - Рип Ван Винкль, - и показал ему мою карточку.

Вот странно: до сих пор я не ощущал к ней никаких чувств, а сейчас был почти горд видеть ее в руках ребят из Отдела.

- Класс, - восхитился Номер Два. - Жаль, редко вижу таких.

Я воздержался от комментариев.

- Документы на машину в порядке? - спросил Номер Один.

- Прокат, - ответил я.

Квитанция лежала в бардачке, и я достал ее. Он пробежал ее глазами и вернул мне.

- Куда едете?

- Посмотреть на старый район, - пожал я плечами.

- Зачем?

Я подумал немного. Вот бы они смеялись, если бы я признался им в том, что я частный инквизитор и расследую дело шестилетней давности.

- Коллекционирую воспоминания, - ответил я.

Он улыбнулся.

- Слыхал? - спросил он у Номера Два. - Он коллекционирует воспоминания.

Номер Два улыбнулся и подошел поближе.

- Что ты натворил, Меткалф?

- Собственно, ничего такого. Наступал кое-кому на пятки. Старая история.

- Кто отправил тебя в морозильник?

Я быстро прикинул. Скорее всего это были ребята Корнфельда.

- Моргенлендер, - ответил я.

Они переглянулись.

- Это серьезно, - произнес Номер Два с уважением в голосе.

Он вернул мне карту: я ответил как надо.

- Черт, - добавил Номер Один. - Последнего из его отребья уже несколько лет как вытурили.

Я убрал карточку в карман и помалкивал. Неожиданно я оказался у них на хорошем счету. Бедняга Моргенлендер. У меня сделалось погано на душе, чего я не ожидал. Я мог бы и не удивляться: дни Моргенлендера были сочтены уже шесть лет назад. Наверное, какая-то оптимистическая часть меня надеялась, что он выживет.

- О'кей, - заявил Номер Два. - Смотри, не потрать все деньги на воспоминания. Ты еще молод. Найди себе работу.

Я поблагодарил их и попрощался. Они пошли к своей машине, а я поднял стекло и уехал.

Я подумал о Корнфельде и решил, что вовсе не прочь взять реванш. На этот раз мне было терять куда меньше. По меньшей мере я задолжал парню хороший удар под дых, и если его живот за шесть лет сделался мягче, что ж, тем лучше.

Да, Корнфельд занимал видное место в моей воображаемой книжке старых долгов, но доктор Тестафер шел первым. Мне нужна была помощь Гровера, добровольная или нет, в восстановлении некоторых недостающих звеньев. Я нашел его улицу и остановил машину у ворот. Место навевало воспоминания. Я нюхал здесь зелье три дня или шесть лет назад - смотря как считать, - и мой нос прямо-таки зудел при воспоминании об этом. Я постарался выкинуть порошок из головы, но это было нелегко. Воспоминание было как чертик в табакерке: оно выпрыгивало при малейшем прикосновении.

Дом почти не изменился - я имею в виду, его основная часть. Пристройка справа имела нежилой вид. Наверное, Тестафер не заводил больше овец после Дульчи. Я позвонил, и Тестафер отворил дверь.