Пистолет с музыкой. Амнезия Творца

– Я не верю, что Мейнарда убил брат Пэнси. Мне страшно. – Она растянула последнее слово так, чтобы оно включало в себя все возможные двусмысленные обещания. – Мне нужна ваша защита.

– Вы обращались в Отдел?

– Не понимаю.

– Энгьюина обвинили во всех смертных грехах. Если бы вы заявили Отделу, что считаете его невиновным, это могло бы возыметь некоторое действие. В конце концов вы жена.

– Я вдова. – Она улыбнулась, но невесело.

– Вдова, – повторил я. – И вам нужна защита. От кого?

– От того, кто убил Мейнарда. Мне кажется, вы единственный, кто еще хочет найти его.

– Жаль, но я теряю к этому интерес. Слишком уж результаты не окупаются.

Мне пришлось разыгрывать циника. Мне нужны были ее деньги, и по возможности больше, и она, как и я, знала об этом.

Ее голос снова завибрировал – похоже, она включала этот эффект при необходимости.

– Если вы не хотите помочь…

– Сначала вам надо рассказать все, что вам известно. Отвечайте на мои вопросы. Считайте это проверкой. И если у вас все получится, обсудим условия.

– Я расскажу вам все, что знаю.

– Постараюсь не смеяться над этим. Ладно, отвечайте. Что такого сделала Пэнси Гринлиф, что ей достался в качестве платы дом на Кренберри-стрит?

Челеста улыбнулась мне, но я не улыбнулся в ответ. Она сглотнула и ответила:

– Она работала на Денни Фонеблюма. Он купил ей дом. Он любит проявлять заботу о людях.

– Что она делала для него?

– Я не знаю.

– Он снабжает ее наркотиками.

– Мне не хотелось бы показаться глупой, мистер Меткалф, но мне казалось, наркотики продаются свободно. Их покупают в порошечнях.

– Не тот сорт, что употребляет Пэнси. Говорите, Челеста.

На этот раз она смотрела на меня без улыбки, а многозначительные намеки в ее тоне совершенно исчезли.

– Он дает их ей. Он убьет меня, если узнает, что я вам сказала.

– Я это и без вас знаю.

– Для Денни это не имеет значения. Уже одно то, что я рассказала вам что-то…

– Его деньги идут отсюда?

– Я… я почти ничего не знаю про его дела. Так спокойнее.

Я снял с пиццы гриб и положил его в рот.

– Давайте-ка сменим тему. Вы вышли за Стенханта, Фонеблюм купил Пэнси дом, доктор Тестафер оставил практику – все это произошло одновременно. Что случилось два с половиной года назад?

Она подумала.

– Когда мы с Мейнардом решили пожениться, Гровер решил, что может уйти на пенсию и передать практику – он давно уже собирался это сделать. Мейнард не давал ему определенного ответа, пока не обзавелся семьей.

– А что с Пэнси?

– Вы придаете слишком большое значение случайным совпадениям. Тут нет никакой связи. – Она произнесла это твердо, но ей было явно не по себе.

– Чем вы занимались до встречи с Мейнардом?

– Я… я жила на Восточном побережье.

– Ну и как там?

– Простите?

– Я спросил, ну и как там? Не отвечайте, если не знаете, как ответить.

Она удивленно подняла глаза. Я встал со своего места, подошел к двери и распахнул ее.

– Ступайте домой, Челеста. Вы продолжаете врать. Мы попусту теряем время.

Она встала, но не для того, чтобы уходить. Она прилепилась ко мне наподобие большой, в человеческий рост переводной картинке, активно ища точки соприкосновения по всей поверхности и воздействуя на них до тех пор, пока они не среагировали. Ее рот слился с моим, и аромат ее заполнил мои ноздри. Она обвила мою шею руками и приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться до моего лица. Нас разделяли два или три слоя одежды, но, клянусь, я ощущал, как ее соски считают мне ребра и горят на моей груди. Мои руки вылезли из карманов и охватили ее за выпуклые ягодицы, прижимая ее бедра к моим и заставив ее язык еще глубже залезть мне в горло.

Я ощутил между нашими животами что-то твердое вроде колбасы или отвертки, и на короткий момент подумал, что у нее там пистолет. Правда, потом сообразил, что этот абсурдный предмет не что иное, как мой собственный пенис, не воспринимаемый мной чувственно, но физически никуда не девшийся и совершенно возбужденный. Все, что я чувствовал, это обычное женское возбуждение – словно зацепление мягких, медленно вращающихся шестеренок. Возможно, я смог бы при желании заняться с ней любовью, хоть и не почувствовал бы того, что, по ее мнению, должен был бы чувствовать. Мысль об этом, возможно, подействовала на меня настолько очевидно, что она спрятала свой язык, отступила на шаг и удивленно посмотрела на меня.

– Конрад”.

Я не произнес ничего. Поцелуй потряс меня больше, чем мне хотелось бы. Он швырнул меня в давно ушедшее время, когда мои шляпу, плащ и имя носил кто-то совсем другой. Челеста наполнила меня желанием, хотя на деле я жаждал вовсе не Челесты. С Челестой я никогда не смогу вернуть то, что мне нужно. Возможно, этого вообще не вернуть, а возможно, и нет, во всяком случае, не с Челестой.

Все, что она могла, – это разбудить разочарование и гнев. Прижимаясь к Челесте бедрами, я отчетливо понял, что ее возбуждает опасность, а если и не опасность, то что-то столь же извращенное. Мне вдруг захотелось ударить ее так же сильно, как только что хотелось трахнуть, и, возможно, она этого тоже хотела, если действительно хотела хоть что-нибудь.