Пистолет с музыкой. Амнезия Творца

– Вчера ночью она сказала мне, что боится, – сказал я. – Она не верила в то, что убийца – Энгьюин. Вот что она сказала бы вам, если бы смогла.

– Когда у нее была такая возможность, она говорила мне совсем другое.

– С тех пор она передумала.

Он пожевал немного, потом сплюнул на асфальт.

– Вот чертово дело.

– Дело закрыто, – сказал я. Хоть раз я сказал это первым.

– Где Корнфиг? – повернулся он к Кэтрин.

– Я не знаю.

– Он знает, что ты разгуливаешь с этим любителем? – Он ткнул пальцем мне в грудь, чуть не продырявив насквозь. – Последний раз, когда я с ним общался, он хотел твою задницу, Меткалф.

– Мы сегодня вроде как прячемся от него, – сказала Кэтрин.

– Удачи, – фыркнул Моргенлендер. – И помните, что у стен есть глаза. Корнфельдовы глаза. – Он махнул рукой в сторону двух инквизиторов у входа в клуб. – Он держит весь залив у себя в кармане. Черт, я даже не знаю, зачем говорю вам все это. – Он хохотнул. – Вы ведь тоже часть этой проблемы. Ладно. Я уезжаю. Когда-нибудь я или кто-то еще пришпилит твоего маленького дружка к стене. Одному мне это не под силу Он утопил меня в дезинформации.

Я молча слушал.

– Вы все усложняете, Моргенлендер, – вступилась Кэтрин. – Стоит ли удивляться болезненной реакции? Вы нервировали всех Все можно было сделать куда спокойнее.

– Идите к черту, Телепромптер. Энгьюина топили, и не его первого. Надо же мне было что-то с этим делать.

Кэтрин состроила гримасу.

– Идите писать рапорт, Моргенлендер. И можете сколько угодно делать вид, будто понимаете, что происходит.

Кто-то выключил огни. Я оглянулся. Машин на улице стало заметно меньше. Бригада наверху будет работать с телом и номером всю ночь, но остальные разъезжались кто по домам, кто снова на дежурство. За ночь нужно перекачать пару сотен единиц кармы, или твоя работа никуда не годится.

Телепромптер и Моргенлендер продолжали стоять в темноте, глядя друг на друга. Мне показалось, что разговор зашел в тупик. Лично я предпочел бы, отправиться домой и принять понюшку, но мне все продолжало казаться, что стоит попытаться выведать у Моргенлендера еще что-нибудь, пока есть шанс.

– Вам не приходилось слышать фамилию Фонеблюм? – спросил я. – Я имею в виду, не от меня. – Я надеялся, что он все-таки ответит. – Видите ли, моя работа в последнее время состоит исключительно в созерцании того, как при упоминании этого имени люди испуганно замолкают или бьют меня под дых.

– Что ты хочешь на этот раз? – невесело усмехнулся Моргенлендер.

Я не ответил.

– Ладно, убирайся с глаз моих. – Он повернулся и торопливо пошел прочь.

Не знаю зачем, но я посмотрел на землю: даже в темноте я увидел кровавые отпечатки его ног на мостовой. Я не стал проверять, но и так знал, что такие же остаются и за мной.

Мы с Кэтрин вернулись в машину и молча сели на ставшие уже привычными места. Наверное, нам стоило поехать куда-нибудь, знать бы только куда. Радио все бормотало, Кэтрин протянула руку и выключила его.

Когда она заговорила снова, я услышал, что ее голос дрожит. Бойня наверху встряхнула ее, и ее удобная версия уже не казалась такой удобной.

– Кто ее убил? – спросила она тихо.

Звучало так, словно она решила попробовать поверить мне: вдруг это заставит ее почувствовать себя лучше, чем от версии Корнфельда.

“А кто не убивал?” – чуть не взорвался я. Однако это был не самый умный ответ, и я промолчал.

Когда я начинал работать, у меня была глупая идея насчет того, что моя работа – искать отдельных виновных в массе невинных людей. На деле же это оказалось, скорее, поиском одного или двух невинных с тем, чтобы защитить их от массы негодяев. Мне не удалось защитить Ортона Энгьюина, а теперь вот – и Челесту Стенхант. Обидно, когда ты узнаешь, что человеку можно доверять, только после того, как его разделали на части в звуконепроницаемой комнате секс-клуба.

– Фонеблюмов кенгуру искал ее пару часов назад, – сообщил я Кэтрин. Я старался сосредоточиться только на сути дела, оставляя за скобками ту жестокость убийства, что сводила меня с ума от ярости. – Кстати, с ним был и доктор Тестафер. Правда, не похоже, что это дело рук доктора.

– Это похоже на дело рук маньяка.

– Может, это Барри Гринлиф убил ее? – выдвинул я идиотское предположение. – Вчера днем я был совершенно уверен в том, что Челеста его мать.

– Вы любили ее? – спросила она так же тихо. Я повернулся, но она не смотрела на меня.

– С чего вы это взяли?

– Так написано в вашем досье.

– Мне казалось, что мое досье изъяли.

– Я добилась, чтобы мне дали допуск.

Я позволил себе улыбнуться. Я знал теперь: то, что я ощущал в воздухе между нами, не просто плод моего воображения. Я так и не знал, что мне делать с этим, просто я получил подтверждение.

– Досье не совсем точно, – сказал я. – Мы виделись дважды. В первый раз я был пьян, а во второй раз она лгала. Кажется, я ударил ее раз. Это все.

Кэтрин пробормотала что-то, словно понимала, почему кто-то должен бить Челесту или почему мне нужно бить кого-то.

– А вы с Корнфельдом? – собственно говоря, это был не вопрос, но я все же оставил на конце вопросительный знак. – Моргенлендер назвал его вашим дружком.