Питбуль для училки

Я в своем уме и ожидал, что ее посетит откат за то, что переспала со мной. Отрезвление, осознание. Совесть-то не вытрахаешь запросто. Уж не с ходу точно. Чувство вины, страх. Ай-яй-яй, я такая-сякая, изменница, позор мне. Видно же, что у нее такое впервые. Видно, и по-скотски, некрасиво, естественно, но льстит мне. Не тем, что рогатый моими стараниями теперь мужик ее, а тем, что со мной впервые. А может, больше и не будет. Кто знает, как там пойдет. Но вот эдакого сюрприза, как паническое бегство, оставившее меня голышом черт-те где, точно не предвидел. Холодно, вообще-то. Фигня, утро сильно раннее, на улицах ни души не будет, скорее всего, а пока добегу до камневского дома, точно согреюсь, но… вот какого хера, Лена?! Все же было хорошо! Да просто п*здец как зашибись было! Настолько, что я уже мозгами ворочать начал, пока она задремала, утраханная мною, как бы так похитрее предложить ей продолжить в том же духе. А почему нет? Ей со мной хорошо, вижу же. Даже вот так, когда неудобно, кое-как в тачке этой. Дайте мне кровать, и я ей такое покажу – только и сможет ходить и задумчиво улыбаться. Нет, хрен там. Ходить тоже не сможет. Мне с ней тоже в кайф. Горячая, как кипяток, отзывчивая, жадная до ласки и в то же время на нее же и щедрая. Отдается полностью, на пределе, как в бреду, в горячке вся. Вгоняешь себя, лапами сжимаешь талию, тонкую, ломкую, и прет аж от того, что вся твоя в этот момент. Всю себя тебе до донышка, без оглядки. А кончала как… улет башки! Короче решил, одной этой ночью нам никак не обойтись. Раз мужик ее настолько тупой или безрукий, что девочка у него жаркая такая голодает по ласке, то чего мне теряться? Его упущение, которым я буду внаглую пользоваться, пока обоим это в кайф. Я решил, а она перерешила, гляди. За руль прыгнула и усвистала, внезапная, мать ее, инопланетянка. Чего там проорала? Спрятаться? С чего бы? Я толком и не расслышал. Движок заревел от такого старта, да и я смотрел на номера замызганные, запоминал хоть, что видно из-под грязи, смекнув – сваливает Лена моя. А так не пойдет, маленькая. Одной ночи не хватит, я же решил. А раз решил, тоже, бля, внезапный для себя самого, так тому и быть. Тем более не услышал ответа на то, была ли вероятность залета. А такие вещи на самотек пускать – это каким скотом безответственным нужно быть. Тем более у самой Лены моими беспардонными усилиями права выбора в этом вопросе не было. Не могла же она пулей из-под меня вылететь. И вот тоже странность. Не случалось мне раньше страдать такой безответственностью или увлекаться и заводиться настолько, что и не вспомнить вытащить хотя бы. О нормальной защите речь-то у нас и не шла. Что тоже странно. Нет защиты – нет ничего кроме минета, это мой железный закон. А вот поди ж ты, как вставило. Железный закон перешиб титановый, видать, стояк. И на секунду не тормознул, не задумался, пока не кончил. Терять хоть самую малость удовольствия почудилось себя живьем зарезать. А потом и еще два раза. И оба никак не мимо. Красавец ты, Корнилов. Что снова странно. Одни, мать его так, странности у меня с тобой, Лена. Вот теперь давай, ищи на просторах, сука, вселенной свою инопланетянку и разбирайся с возможными последствиями, мужик. Как? Ну это по ситуации будет видно.

Басовитое рокотание мотора еще одной тачки я слышал издалека, и теперь здоровенный внедорожник неторопливо выполз на берег, ворочая по грязи шипастыми шинами. Надо же, Камнев. Я эту дуру у него во дворе взглядом зацепил. Меня искал?

Сквозь забрызганную лобовуху разглядел, как поползли вверх темные брови вечно невозмутимого Яра, когда узрел он меня, голого, на берегу. Ну да, Афродита тут с хером болтающимся из речной, зараза, пены выползшая. Ох и спасибо тебе, Лена. Я как найду, еще поспрашиваю с тебя за это. Пристрастно так, вдумчиво, искончаешься у меня расплачиваясь.

– Чего случилось? – спросил Камнев, вылезая из салона и направляясь к багажнику, перед этим обшарив меня пристальным взглядом явно на предмет повреждений. Цел я. Почти. Головкой только одной об другую зацепился и повредился чуток. Лицо Камнева уже опять вернулось к невозмутимому выражению, и он достал и кинул мне футболку и спортивные штаны, сообщив сухо: – Обуви нет, в зале храню.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Случилось. Побегал вот.

– Угу, ветер в харю, а я шпарю, – хмыкнул он. – Хорошо так, видно, что шмотье потерял.

– Больно жарко было. – Да-да, и жарко, и сладко, и, как в том анекдоте, еще точно побегу так же. Пробурчал, натягивая вещи поскорее, потому как только вспомнил свой с девочкой Леной ночной забег, так и зашевелилось приунывшее на холоде хозяйство.

– Серьезно, Корнилов, нормально все? А то загулялся ты, утро на дворе.

– Вижу.

– Лизка испереживалась. И Рокс с ней.

Вот тут стыдно стало. Словно подросток опять, ни грамма ответственности.

– Простите. В планах доставлять беспокойство не было. Все вышло неожиданно.