Питер

Перебежками они прошли ещё полквартала. До Балтийской осталось всего ничего, когда бегунец настиг Седого и свалил с ног. Прежде чем его успели изрешетить, он вонзил когти скинхеду в бедро. Или шипы — Иван не особо разбирал, что у них там на лапах.

Проклятье!

Опять квартира, и опять вой тварей. И никуда им с раненым не уйти…

Пожилой скинхед понимал это не хуже товарищей.

Седой оттолкнул Уберфюрера, встал. Штанина у него потемнела от крови.

— Дима… — начал Убер.

— Иди к чёрту. Где мой автомат?

— Здесь, — Иван протянул Седому потертую «сайгу».

— Я задержу их, — сказал он и улыбнулся. — Ничего. С детства мечтал произнести эти слова. Прощайте, господа мушкетеры. Надеюсь, в следующий раз мы свидимся при более удачных обстоятельствах.

— Дима! — Уберфюрер вскочил. Повернулся к Ивану: — Скажи хоть ты ему!

— Да пошёл ты, — сказал Седой спокойно. — Убер, не порти мне прощальную речь, пожалуйста. Патроны, д'Артаньян!

Иван молча протянул ему два рожка, перевязанных изолентой.

— Гранату.

Иван протянул гранату.

— Нож. Очки, — продолжал перечислять Седой. — Уматывайте.

Седой отвернулся. Спокойно, никуда не торопясь, разложил оружие и гранаты на подоконнике. Иван смотрел в его спину. Вот как бывает. Какой бы он ни был, фашист не фашист, но в храбрости ему не откажешь.

— Я задержу их. Ничего.

Когда они пробежали два дома, стало ясно, что оторваться им не удалось.

Вдалеке громыхнуло. Они остановились на мгновение, обменялись взглядами. Круглые окуляры дешёвых ГП-4 тускло блеснули. Иван показал жестами —  — «Вперёд». И —  — «Слушай». Уберфюрер кивнул.

Они перебежали через двор. Сзади слышался искаженный, обиженный рев тварей. Остановились передохнуть. Скинхед полез в сумку…

— Вот урод, — сказал Уберфюрер вдруг.

— Что там?

Скинхед поднял голову.

— Бычара, торгаш. Всё-таки подсунул гранату без запала. — Он показал противотанковую РКГ-3 и цилиндр запала, залитый свинцом для веса.

— Засада, — согласился Иван. — Ну что, двинулись?

* * *

Они забежали в парадную, засели в квартире на первом этаже. Уберфюрер стянул противогаз, лицо было мокрое, лоснящееся от пота.

— Что ты делаешь? — спросил Иван.

— Жарко, — сказал скинхед. — Да и вообще, брат… Как-то надоело жить в противогазе. Прав Мандела… Юра. Нам нужно что-то менять.

Иван хмыкнул. Самое время поговорить о судьбах человечества — когда патронов совсем не осталось. Твари преследовали их с завидным упорством. И пару раз Ивану показалось, что он видит вдали серую высоченную фигуру «пассажира». Может, почудилось?

Нет, Иван покачал головой. Не почудилось.

Сдаётся мне, что это и есть легендарный Блокадник, подумал Иван. Только вот рассказать мне об этом будет некому.

— На свадьбу-то ко мне придешь?

Уберфюрер отвернулся от окна, посмотрел на Ивана.

— Приглашаешь, что ли?

— Приглашаю.

— Фашиста и тупого отморозка?

Иван усмехнулся.

— Нет, Андрей. Боевого товарища и… диггера. Так придешь?

Убер склонил лысую, начинавшую уже обрастать серым жестким волосом, голову и хмыкнул. Посмотрел на Ивана весёлыми тёмными глазами.

— А если приду? — Убер передёрнул рукоять взвода — лязг! Рукоять вернулась на место. Готово. — Не раскаешься?

— Раскаюсь, конечно. Но буду ждать, — сказал Иван. Открыл затвор калаша — патрона не было. Вот всегда так. Он достал запасной рожок, выщелкал на ладонь — и тут всего два патрона. Вставил обратно в рожок. Посмотрел на Убера. — Споем, что ли?

— Зачем? — Уберфюрер положил пулемет на подоконник.

Патроны кончились. За стенами здания, на улице, Иван слышал шаги подступающих тварей-гончих и тяжёлую, как сон в духоте, поступь Блокадника.

— Да так, — Иван улыбнулся. Вынул из кармана куртки гранату, положил справа от себя. Нож слева. — Видел я один фильм… Мол, там у друзей кончились патроны, и один сказал: если петь песню, враг испугается. И отступит.

Уберфюрер хмыкнул. Взял двустволку и вставил в неё последний патрон. Щёлкнули курки.

— Думаешь, враги поверят и испугаются? — сказал скинхед. — Я тоже видел этот фильм.

— Не думаю. Но попробовать-то можно?

Тишина.

— Споем, товарищ боевой… о славе Ленинграда… — негромко запел, почти заговорил Уберфюрер.

— Слова о доблести его… — подхватил Иван.

— …не первый век звучат.

— Отцы вставали за него, ревела канонада…

— По счету три, — сказал Иван негромко, Убер кивнул, продолжая петь. — И отстояли город мой… — Иван высунулся из-за подоконника и швырнул последнюю гранату в наступающих монстров. — Священный Ле… — Финита. — …нинград.

БУМММ.

Уберфюрер посмотрел на Ивана. Тот кивнул: пошли.

— Живи, великий город, священный воин-город, — они встали и пошли.

Выбежали из парадной. Иван разрядил калаш в бегунца. Тварь отбросило назад. Иван догнал и ударил прикладом. Ещё. И ещё. Брызги водянистой, чужой крови…

За спиной грохнула двустволка. Мат Уберфюрера, звуки ударов тупым предметом в мясо.

Иван повернулся. Уберфюрер отбросил сломанную двустволку в сторону, кивнул.

Они пошли.

Улицы священного города смотрели на потомков с одобрением.

— Уходи, — велел Уберфюрер. Вынул гранату.

Прямо напротив скинхеда встала здоровенная псина-овчарка с мутными, словно подернутыми туманом глазами. Зарычала.

— А ты? — спросил Иван.