Питер Джексон и создание Средиземья. Все, что вы можете себе представить

Каминса приглашали в роскошный просмотровый зал «New Line» всякий раз, когда Ордески возвращался из Новой Зеландии с фрагментами отснятого материала, работа над которым была еще не закончена. Каминс сидел рядом с Шайе и «ребятами из маркетинга», чувствуя, как они анализируют увиденное. Смонтированную версию фильма он впервые увидел в Новой Зеландии вместе с Шайе и Линном. Он признает, что она была по-прежнему чрезвычайно длинной, «но уже было понятно, что картина хороша. Она не была похожа на другие фильмы. Отличались и принципы повествования, и характерный для Питера визуальный стиль. Новая Зеландия в ней стала героем. Она была уникальной, но прекрасно играла роль Средиземья – такого, каким его представляли многие».

Хотя Каминс всегда верил в успех проекта, в кинобизнесе никогда и ничего не знаешь наверняка.

Он улыбается, понимая, какими надуманными теперь кажутся все сомнения. «Я понимал, что громкого провала не случится. У нас просто был прекрасный кусок мрамора, из которого Питеру предстояло высечь свой монумент».

Разговоры опять изменились. Теперь обсуждали не насколько хорошим окажется фильм, а насколько он станет успешным.

Через несколько недель, когда сайт «Ain’t It Cool News» выяснил, что появилась итоговая версия фильма, Вуд уселся в кожаное кресло того же шикарного зала и посмотрел окончательный монтаж первой части.

«Боже, в первый раз переварить такое непросто. Я не мог понять, понравился ли мне фильм. Сегодня мне странно это говорить, ведь я считаю его невероятным. Но тогда мы ожидали столь многого…»

Вуд был поражен красотой картины. Ему показалось, что она сходила с экрана «естественным, реалистичным образом». Но чувства переполняли его – ему было непросто смотреть на результат такого долгого труда. Он пытался понять, что вошло в фильм, а что осталось за кадром, сопоставляя свои воспоминания с итоговым вариантом, ради которого они работали не покладая рук. Ему нужно было забыть об этом просмотре, чтобы по достоинству оценить результат.

«Думаю, в первый раз сложно оценить что-либо объективно».

Маккеллен написал в своем блоге, что посмотрел фильм на частном просмотре, организованном Ордески в Нью-Йорке 10 ноября 2001 года. Осторожно выбирая слова, он рассыпался в похвалах картине, но его пост возымел обратное действие – нетерпеливые фанаты запаниковали, решив, что это лишь прикрытие и им собираются подсунуть новую «Скрытую угрозу».

Сказать, что «на экране все отдавало дань воображению Толкина», было недостаточно. Утверждение, что Джексон «позволяет истории сиять», казалось слишком расплывчатым.

Я посмотрел готовый фильм на пресс-показе, который состоялся в утро лондонской премьеры в новейшем кинотеатре на Лестер-сквер. Как и в Каннах, критики заранее собрались у дверей, боясь проявлять слишком много энтузиазма перед коллегами, но с нетерпением ожидая показа.

Как правило, критики напускают на себя безразличие, делая вид, что их против воли притащили в кинотеатр и заставляют смотреть очередную голливудскую дешевку, которая явно не угодит их тонким вкусам. Но только не в тот день. Когда погас свет, зал чуть не ахнул.

Теперь все кадры столь знакомы – а театральная и расширенная версии так тесно переплелись, – что сложно заново представить, каким мы увидели фильм впервые. Мне показалось, что он мне уже знаком. Я видел фрагмент, показанный в Каннах, и лелеял свое тайное знание, поэтому к моему энтузиазму примешивался страх. Вдруг фильм не сможет оправдать моих ожиданий?

Из темноты раздался голос Кейт Бланшетт.

Она шептала на струящемся синдарине, и в ее голосе слышались надежда и боль. Я часто думал, где и когда Галадриэль рассказывает историю из пролога? К счастью для смертных, вскоре она перешла на вестрон (то есть на английский), но все поняли намек – к Толкину здесь относились со всей серьезностью.

«Мир изменился, – говорит она. – Я чувствую это в воде, чувствую в земле, ощущаю в воздухе». Первые строки, написанные Бойенс на основе немного измененной речи Древоборода из книги, остались неизменными.

Как отмечает Вуд, при первом просмотре поражало присутствие самого мира – не выдуманного, а открытого. Более цельное, чем сиквелы, «Братство Кольца» имело традиционную для приключенческих фильмов структуру с относительно линейным повествованием, где зритель отправлялся на экскурсию по чудесному и многоликому Средиземью, посещая Хоббитон, Брыль, Ортханк, Заверть, Ривенделл, Морию, Лотлориэн и великую реку Андуин.

Как и после показа фрагмента в Каннах, реакция на законченный фильм оказалась быстрой, громкой и в основном восторженной.

Опытные критики, у которых редко захватывало дух, вспомнили всю радость первой любви. «Регулярно посещая кинотеатры, с огромной печалью признаешь, что нас чаще всего лишают восхищения, восторга и красоты, ради которых мы идем в кино, – написала Стефани Захарек из журнала «Salon». – «Братство Кольца» творит великое чудо, купая нас во всем этом, пока мы не вспоминаем, почему вообще смотрим фильмы, и воспоминания эти приходят к нам в смутной, призрачной форме, словно образы из прошлой жизни».