Питер Джексон и создание Средиземья. Все, что вы можете себе представить

Показать себя он смог лишь 11 апреля 2000 года. На склоне горы Руапеху – ни много ни мало Роковой горы, где трагически заканчивалась история Голлума, – он вышел из костюмерной, одетый в трико телесного цвета, которое закрывало все его тело, кроме глаз. Готовясь к роли, он по собственной инициативе обрил голову, чтобы почувствовать себя «обезличенным», лишенным индивидуальности, как узники концентрационных лагерей, и это в итоге позволило ему расстаться с капюшоном и позволить другим актерам реагировать на его мимику. Тейлор признает, что они «совершили ужасную ошибку, одев его в комбинезон», который скрывал игру.

Накануне актер в одиночестве ползал по скалам, привыкая к мысли, что у его персонажа не будет даже костюма – и вообще ничего, что обычно помогает войти в образ. Когда над горой стал сгущаться туман, Серкис почувствовал себя ближе к Голлуму.

Однако, стоило ему прийти на площадку в своем трико, как Джексон подал всем пример, по-мальчишески захихикав. Казалось, смешки не стихнут никогда, поэтому в конце концов Каролин Каннингем пришлось принять административные меры. Вскоре Серкис понял, что добродушное подтрунивание было закономерным следствием новозеландской нелюбви к претенциозности. К тому же он и правда выглядел забавно.

Он также чувствовал некоторое недоумение. Разве Голлума не планировали создать на компьютере? «Я сидел там, затянутый в этот огромный чулок, Пит хохотал до упаду, и все это время я не выходил из образа. Элайджа и Шон словно спрашивали: «Это что вообще? Нам подождать нормального дубля? Или это и есть нормальный дубль?»»

Режиссер сказал, что главное, чтобы никто не думал, будто все уже окончательно определено. Иногда анимацию производили прямо по кадрам с Серкисом. Джексон хотел, чтобы Серкис выкладывался на полную, тем самым облегчив работу аниматорам и другим актерам.

«После нескольких дублей с Энди, – вспоминает Джексон, – Элайдже и Шону было несложно представлять, что он по-прежнему рядом, пока Энди читал свои реплики за кадром».

В ходе съемок Серкис сыграл всю роль Голлума, вложив в нее тело и душу. Он не хотел никому давать повода недооценивать его участие в создании персонажа.

«Он терпеть не мог, когда его называли моделью, – говорит Вуд. – И я его понимаю. Он словно говорил: «Я персонаж и делаю все это, чтобы стать персонажем»».

Эстин соглашается с коллегой. «Я ни разу в жизни не видел, чтобы кто-то давал такого жару».

Наблюдая за блестящей игрой Серкиса, Джексон начал сомневаться в своих силах. Разве «Weta Digital» могла добиться такого эффекта, воспроизводя движения Серкиса тщедушным цифровым телом Голлума? Когда, окрыленные успехом «Братства Кольца», они приступили к постобработке «Двух крепостей», режиссер решил пойти дальше и попробовать произвести захват движения, чтобы заключить жизнь в пробирку, которой в этом случае был компьютер.

«Это решение, – без пафоса говорит Джексон, – изменило историю кино».

Захват движения использовался в видеоиграх с 1994 года, когда вышла игра «Virtual Fighter 2», и постепенно входил в набор визуальных эффектов для художественных фильмов. Джексон знал, что Роберт Земекис как раз прощупывал границы между актерской игрой и анимацией, проводя эксперимент, не слишком успешным результатом которого стал вышедший в 2004 году «Полярный экспресс». Актеры начинали опасаться, что зреет заговор с целью заменить их цифровыми куклами.

Склонная к экспериментам «Weta Digital» начала изучать возможности захвата движения еще при «Miramax», чтобы использовать технологию в других моментах, например для создания пещерного тролля, реалистичных батальных сцен и цифровых дублеров Братства. Актеры записали на камеру ряд базовых движений, чтобы с помощью этих видео анимировать их дублеров на миниатюрных площадках и в цифровых средах, а также помогать Орландо Блуму справляться с головокружительными трюками Леголаса (мост Казад-Дума перебегает цифровое Братство). Особенно сложно было уговорить на это Мортенсена, который боялся, что это лишит его игру души.

Технологию успели опробовать и на Голлуме. В ходе съемок подготовили целый ряд почти безупречных тестовых фрагментов, работа над которыми велась исключительно по ночам, словно это было противозаконно. Серкис говорит, что всем было известно о «многочисленных страхах» актерского сообщества. На том этапе компьютеры с трудом поспевали за ним, поэтому сеансы обычно заканчивались полным разочарованием. Все опасались, что мир еще не готов к такому.

Теперь это изменилось.

«Я помню, как у Пита блестели глаза, – говорит Серкис, который вернулся в Веллингтон в начале 2002 года. – Ему хотелось попробовать что-то новое».

Как и его встревоженные коллеги, Серкис вырос на гриме и Шекспире. Он понимал все опасения, но откровение снизошло на него, когда его одели в костюм и поставили рядом монитором, попросив поднять руки. Сделав это, он увидел примитивную, монохромную версию Голлума, которая повторяла движения прямо за ним.

«Я подумал: «Черт возьми, это невероятно». Это был прекрасный момент».