Питер Джексон и создание Средиземья. Все, что вы можете себе представить

Шелоб также нужно было «лицо» – настоящий паук не слишком интересен. «У пауков восемь глаз, но, если показать такое на экране, никто не поймет, куда смотреть, – говорит Леттери. – Мы привыкли смотреть в два глаза. Нам пришлось дать ей два основных глаза, а остальные сделать дополнительными, чтобы получилось своеобразное лицо».

«Несколько месяцев назад мы переделали Шелоб, – сообщил мне Тейлор в мастерской. – Питер сказал, что она недостаточно мерзкая».

Цифровые среды дают возможность вносить корректировки на поздних этапах, что позволило им проводить работу над ошибками. Посмотрев анимационные тесты Шелоб и увидев, как она взаимодействует с актерами, Джексон решил, что зритель должен лучше чувствовать ее присутствие в кадре. Уж кто-кто, а он разбирался в монстрах.

Джексон утверждал, что мы также должны понимать, насколько она стара. Шелоб много сотен лет, причем немало веков она провела на окраинах Мордора, питаясь незадачливыми орками. Выдумав ей историю, Джексон решил, что одна половина ее лица должна быть поражена ударом: сломанный зуб, катаракты, опухоли. В ее волосах он видел проплешины. В некотором роде она вызывала жалость.

Ее голосом стал видоизмененный визг тасманского дьявола, записанный в сиднейском зоопарке Таронга. Он немного напоминал ворчание сердитой старухи. Бойенс и Уолш наслаждались фрейдистской трактовкой одного из немногих женских персонажей книги. «Вы смеетесь? – восклицает Бойенс. – Волосатая паучиха в конце длинного темного тоннеля, куда на свой страх и риск входят юные хоббиты?»

Критик Грэм Фуллер, который детально разобрал трилогию в журнале «FILM Comment», подхватил эту идею и отметил, что бестелесное Око Саурона напоминает «пульсирующую вагину». Он отметил, что огромное количество мужских персонажей «входит в расщелины, разломы, пещеры и узкие двери». Все это он объяснил свойственной Толкину бессознательной «боязнью женской сексуальности».

* * *

Ранее в 2003 году Джексон собрал сотрудников «Workshop», чтобы провести осмотр всех созданных ими орков. Одну стену превратили в галерею гротескных образов, и режиссер приклеивал листочки для заметок к тем портретам, которые нравились ему больше всего. Он сообщил команде, что в третьем фильме орки должны стать еще лучше.

Теперь битвы стали масштабнее, а потому им нужно было пересмотреть концепцию орка, сказал Тейлор. «Раньше они напоминали школьных хулиганов – сбивались в группы, охотились и побеждали за счет численного превосходства. Мы поняли, что им не хватает устрашающих черт».

В итоге у орков появились элитные войска. «Они должны были «стрелой» пробивать построение противника», – пояснил Тейлор.

«Питер не хотел видеть орков с ведьминскими носами, – вспоминает Джино Ачеведо. – Он также предложил использовать опухоли».

Подобно изувеченному лицу Шелоб, орки были «усовершенствованы» с помощью опухолей, язв и кожных наростов, став даже страшнее персонажей Джексона из «В плохом вкусе». Может, развитие и шло закономерным образом, но «Возвращение короля» также становилось для режиссера более личным.

Посмотрев отснятый материал для битвы на Пеленнорских полях, Джексон пришел к выводу, что оркам не хватало боевого мастерства. Им нужен был лидер. На этапе дополнительных съемок, пока назгулы атаковали армии с воздуха, у орков появился свой генерал. Его звали Готмог, и он был настоящим страшилищем.

Его роль исполнил Шейн Рэнги. Актер вспоминает, как обрадовался Джексон, когда новоиспеченный орк в полном облачении вышел на задний двор студии, который на время стал полем боя. «У него была изувеченная рука, бугристое лицо… Он был довольно страшным. Весь в наростах и гнойниках. Питу он понравился!»

Удивляться здесь нечему, ведь образ орочьего Наполеона создавался под чутким руководством режиссера. Когда Джексон пришел в мастерскую, чтобы взглянуть на первый вариант Готмога, перед ним предстал более типичный орк, облик которого режиссер решил доработать[37]. Внимательно изучив прототип Готмога, он прикрепил ему на голову комок глины. «Сделайте его похожим на Человека-слона», – велел он.

Болезнь, идея о физическом и душевном упадке, стала одним из главных мотивов третьего фильма. Из-за тяжести Кольца Фродо слабеет у нас на глазах. «Суть была в том, что оно физически становится тяжелее, пригибает его к земле, натирает ему кожу, которая покрывается язвами», – говорит Вуд. Чтобы наглядно продемонстрировать его деградацию, гримеры подмешивали в грим взятую на площадках землю, показывая, что мир в буквальном смысле въедается в них. Голлума соответствующим образом перепачкали на компьютере, а потом добавили еще и цифровую кровь из носа, которая пошла после того, как Сэм врезал ему сковородкой в снятой накануне сцене. Потрясение Серкиса запустило бесценный фрагмент голлумовской буффонады.