Питер Джексон и создание Средиземья. Все, что вы можете себе представить

Учитывая, что ему понадобился единственный день, чтобы по настоянию сына решиться на прыжок в неизвестность, как он оценивает свой опыт?

Мортенсен посмотрел в окно, надеясь найти ответ в голубом новозеландском небе над зданиями «Stone Street».

«Могу сказать, что моя совесть чиста. Я постарался разузнать о персонаже как можно больше, хотя эти изыскания субъективны. Я прочитал все, что мог, о Страннике, Арагорне и его окружении, чтобы воплотить образ героя. Такова моя работа. Теперь я не в силах повлиять на то, что станет с ней далее. Я сделал свою работу и доволен ею. Я дал им достаточно, чтобы создать Арагорна, и теперь им решать, создадут они его или нет».

Своими словами Мортенсен показывал свой образ мыслей, свой принцип игры, свое кредо. Маловероятно, что Джексон был с ним на одной волне, но Мортенсен считал фильмы побочным продуктом более глубокого переживания.

«Невозможно было предугадать, что эти фильмы станут хитами, – продолжил он. – Они не были нашпигованы звездами, а тема не сулила гарантированную выручку. Я сидел в самолете, читая эту толстенную книгу, и думал: «Какого черта я наделал?»»

Не то чтобы ему не нравились фильмы. «Результат порой поражает воображение, – поспешил добавить он, чтобы я не счел, что он не одобряет решений Джексона. – Но как бы здорово все ни было исполнено, я не могу полностью это осознать».

Он процитировал Роберта Льюиса Стивенсона, которого как раз читал: «Путешествовать гораздо интереснее, чем куда-нибудь приезжать, а важнее всего трудиться. Как-то так»[36]. Для Мортенсена важнее всего были зародившаяся на съемках дружба и опыт работы над фильмами в этой удивительной стране.

Он пристально смотрел на меня. «Все могло обернуться провалом. Но здесь люди разных характеров, возрастов и национальностей поистине сблизились, хотя обычно этого не происходит. Тяжелая и продолжительная работа позволила нам узнать сильные и слабые стороны друг друга. Наши жизни переплелись… в хорошем смысле. Между нами установилась очень непринужденная негласная связь».

Мортенсен виновато улыбнулся: «Простите, я заговорился».

Хотя в название третьего фильма вынесено предопределенное возвращение Арагорна (а также короля в общем смысле, потому что сам Арагорн королем еще не был), ухватиться актеру не за что: он бесстрашно проходит даже Тропами мертвых. В нем чувствуется царственность, он ведет людей за собой, ему нет равных во владении мечом, но Мортенсен больше ценил сомнения Арагорна – человека с меланхоличным характером, который предпочитает путешествовать, а не куда-нибудь приезжать. Он был бы рад остаться на просторах Средиземья.

Анализируя успех фильмов, которые не стали обычными блокбастерами, замечаешь, что Маккеллен подарил им свою искреннюю убежденность, сдобренную юмором, а Мортенсен – серьезную веру, ведь его персонажу не нужно было демонстрировать свою крутость, потому что для этого в трилогии был Леголас. Его скептическое отношение к звездности, многогранное воспитание, естественное погружение в образ героя, многочисленные таланты художника, поэта, путешественника и политического идеалиста, предельная честность, смелость и интеллектуальная глубина привязали его к Средиземью.

Мортенсен стал воплощением странного союза истории, рассказанной в фильмах, и истории создания этих фильмов, в которой путешествие и было конечной точкой пути.

Когда я спросил, каково будет прощаться с проектом, Мортенсен наконец улыбнулся.

«Я не буду прощаться, – ответил он. – Он никогда не закончится».

* * *

На просторном складе на Парк-роуд Алекс Функе показывал мне свою Лилипутию. Должность Функе называлась витиевато – оператор-постановщик визуальных эффектов съемочной группы миниатюр. Высокий, общительный, седовласый калифорниец по-прежнему считается мастером изящного, но исчезающего искусства съемки макетов, которые должны казаться гигантскими в кадре.

Когда мы миновали панораму Моргульского перевала в масштабе 1:120, Функе вспомнил великолепную зубчатую архитектуру Минас Моргула, изготовленного в масштабе 1:72 и выкрашенного люминесцентной краской, чтобы воссоздать толкиновское описание «мертвецкого» сияния. По своему обыкновению, Ричард Тейлор предположил, что город, пришедший в упадок под властью назгулов, покрылся водорослями, которые под луной «светились мерзкой зеленью».

В последнее время съемки проходили в Мордоре и его окрестностях, поэтому дальше я увидел восхитительный восьмиметровый Барад-дур в масштабе 1:166, сделанный из твердой смолы. На его создание ушло четыре месяца. «Башня выточена из металла и покрыта краской на оксидной основе, – пояснил Функе, улыбаясь, как гордый отец, и провел рукой по подпорке. – Мы хотели сделать здание, которое не отражает свет».