Питер Пэн и Похитители теней

Не прошло и года с тех пор, как Питер и остальные мальчишки стояли на одном из этих причалов, собираясь выйти в море на ветхой, старой посудине, которая везла загадочный сундук и странную девочку.

Питеру казалось, что с тех пор миновала целая вечность. Теперь он стал совсем другим человеком по сравнению с тем заносчивым, себялюбивым мальчишкой, который тогда покинул Англию. За время этого путешествия жизнь его круто изменилась. А закончилось это путешествие на острове Моллюск. И он твердо рассчитывал навсегда остаться на своей новой родине.

Но вот он снова вернулся сюда, туда, откуда начал свой путь. И жизнь его заново переплелась с жизнью Молли. Теперь надо ее найти. Но как? Питер смотрел на кишащие народом доки: сотни, нет, тысячи людей: моряков, докеров, торговцев, таможенников и прочих — сновали туда-сюда. А дальше раскинулся бескрайний, непроницаемый Лондон: запутанный лабиринт ветхих, запущенных домов, насколько он мог видеть отсюда.

«И как же отыскать здесь Молли?»

Лондона Питер совсем не знал: он никогда не бывал там до того судьбоносного утра, когда повозка доставила его и прочих мальчишек из приюта Святого Норберта для трудновоспитуемых мальчиков в доки. Семьи у него в Лондоне не было и друзей тоже, если не считать Молли и ее отца. Денег у него тоже не было. У него не было даже пальто! Да что там — даже ботинок!

«И как же отыскать Молли?»

Питер дрожал. Он не мог совершенно ничего придумать. Одно он знал твердо: найти Молли надо, причем срочно, пока до нее не добрались те жестокие люди, что приплыли на этом корабле.

Причал был уже совсем близко. На корабле царили шум и суета: команда готовилась швартоваться. Питер рискнул взглянуть вниз, на палубу. Прямо под ним, у той мачты, на которой находился парус, служивший убежищем Питеру, стоял капитан Нерецца, жуткий человек с деревянным носом. Рядом с ним находился Сланк. Питер невольно поежился, увидев Сланка. Он прекрасно понимал, что этот человек только о том и мечтает, как бы перерезать глотку мальчишке, взявшему над ним верх тогда, на острове.

Сланк с Нереццей негромко беседовали. Питер навострил уши, желая знать, о чем идет разговор.

— Динька! — шепнул он.

«Чего?» — тихо отозвались колокольчики над самым ухом.

— Не могла бы ты подобраться поближе к этим людям, так, чтобы тебя не заметили?

Динька взглянула вниз.

«Ты имеешь в виду вот этих, Деревянного Носа и Уродскую Рожу?»

Питер невольно усмехнулся.

— Да, их.

«Я спущусь вдоль этого столба, — сказала Динь-Динь, указывая на мачту. — Спрячусь за ним, и никто меня не увидит».

— Хорошо, — сказал Питер. — Тогда попытайся разузнать, о чем они говорят. Только осторожнее…

Договорить он не успел: Динька уже исчезла. Надеясь, что он не совершил непоправимой ошибки, отправив ее вниз, Питер забился поглубже в парус, тревожась и выжидая. И дрожа от холода.

— Запретить матросам сходить на берег? — переспросил ошеломленный Нерецца. — Он что, тронулся умом? Мы наконец-то добрались до Лондона, проведя несколько месяцев в открытом море, если не считать пары-тройки часов на этом жалком острове. И он хочет, чтобы я запретил матросам сходить на берег? Оставил их без законного увольнения?

— Таков приказ Омбры, — ответил Сланк, который только что провел пренеприятнейшие двадцать минут в трюме, в кромешной тьме каюты Омбры. — Он не хочет, чтобы на берег просочилось хоть слово о его присутствии до тех пор, пока он не разделается с Астерами.

— Ну тогда ладно, — нехотя ответил Нерецца. — Значит, вплоть до распоряжения Омбры на берег никто не сойдет.

Когда первый помощник передал приказ команде, лица у матросов вытянулись и они недовольно загомонили. Однако же члены команды слишком дорожили собственной шкурой, чтобы открыто выражать недовольство на глазах у Нереццы.

Корабль пришвартовали, на причал перекинули трап.

— Вон они! — сказал Сланк, ткнув Нереццу в бок. — Как раз вовремя!

К трапу подошли двое мужчин. Один был высокий и тощий, с рублеными чертами лица и темными, близко посаженными глазами, смотревшими из-под кустистых бровей. В своем приличном пальто, клетчатых брюках и цилиндре он выглядел совершенно неуместно на грязном, шумном причале. Рядом с ним стоял мужчина пониже, в черной форме лондонского полисмена. Нерецца и Сланк оба заметили, что форма сидит на нем не очень хорошо, как будто рукава и штанины ему коротки.

— Это они? Вы уверены? — переспросил Нерецца.

— Они самые, — ответил Сланк.

Он махнул рукой двум людям на причале и указал им в сторону трапа. Они поднялись на борт, ступая медленно, как сухопутные люди, неуверенно чувствующие себя на палубе корабля, и направились к юту. Мужчины остановились у бизань-мачты, где Сланк и представил их капитану.

— Капитан Нерецца, — сказал он, — перед вами мистер Герч. — Затем Сланк кивнул в сторону прилично одетого: — А это мистер Хэмптон. Или, может быть, все же констебль Хэмптон? — попытался пошутить он.

Никто не улыбнулся. Рукопожатий тоже не последовало.

— Он тут? — осведомился Герч, не желая тратить времени на обмен любезностями с теми, кого считал ниже себя.

— В трюме, — ответил Сланк.