Питер Пэн и Венди. Дети воды. Ветер в ивах

Тоуд, конечно, тоже послушно отправился спать, как и все остальные, он понимал, что сейчас спорить ни к чему, хотя он был слишком взволнован и спать совсем не хотел. Он прожил длинный утомительный день, набитый всякими событиями, к тому же простыни и одеяла были такими успокаивающими, такими дружелюбными после крошечного клочка простой соломы, брошенного на каменный пол холодного каземата, что он, несмотря ни на что, вскоре спокойно захрапел. Конечно, ему много чего приснилось: и дорога, которая тут же удирала, как только он ступал на неё, и канал, который бегал за ним и в конце концов настиг, и баржа, которая заплыла прямо в парадную столовую со стиркой, скопившейся за неделю, как раз когда у него был званый обед. А ещё ему снилось, что он один идёт по подземному ходу, а тот крутится, и вертится, и колышется, и становится на попа. Но под конец он увидел, будто он вернулся в Тоуд-Холл с победой и совершенно невредимый, и все друзья собрались к нему, и все серьёзнейшим образом его уверяли, что он на самом деле очень умный мистер Тоуд.

Он проспал всё следующее утро и, когда спустился вниз, увидел, что остальные звери уже давным-давно позавтракали. Крот куда-то ускользнул, никому не сказав, куда и зачем идёт. Барсук сидел в кресле и читал газету, нисколько не заботясь о том, что должно произойти вечером.

А дядюшка Рэт, наоборот, с деловым видом носился по комнате, таская под мышками разного рода оружие, раскладывая его на четыре кучи на полу и приговаривая на бегу:

– Вот – сабля – для – дядюшки Рэта, вот – сабля – для – Крота, вот – сабля – для – мистера Тоуда, вот – сабля – для – Барсука! Вот – пистолет – для – дядюшки Рэта, вот – пистолет – для – Крота, вот – пистолет – для – мистера Тоуда, вот – пистолет – для – Барсука! – И так далее, в том же самом ритме, а четыре одинаковые кучи росли и росли на полу.

– Всё это очень хорошо, – сказал через некоторое время Барсук, глядя поверх газеты на зверька, мечущегося по комнате. – Ты, конечно, прав. Но ты подумай сам: как только мы проскользнём мимо этих отвратительных горностаев с их отвратительными ружьями, уверяю тебя, нам не понадобятся никакие сабли и пистолеты. Да мы вчетвером одними только палками очистим помещение от всей этой банды за пять минут. Я бы и один справился, только не хочу вас всех лишать удовольствия.

– А всё-таки на всякий случай не помешает, – сказал дядюшка Рэт задумчиво, полируя дуло пистолета рукавом и заглядывая в него, прищурив один глаз.

Мистер Тоуд, покончив с завтраком, схватил толстенную палку и, размахивая ею изо всех сил, колошматил воображаемых врагов.

– Я укажу им, как воровать мой дом, – вопил он, – я укажу им, я укажу!

– Не говорят «укажу», Тоуд. Надо сказать: «Я им покажу», ты говоришь неправильно.

– Что ты к нему придираешься? – сказал Барсук сварливо. – Правильно – неправильно. Я сам так говорю. А если я так говорю, то все могут так говорить.

– Не сердись, – сказал дядюшка Рэт. – Мне только кажется, что правильнее сказать: «Я им покажу», а не «укажу».

– Но мы им не собираемся ничего «показывать», мы им именно укажем, укажем, укажем! Потому что мы им укажем на дверь, чтобы они убирались вон! Вот именно это мы и сделаем!

– Да пожалуйста, как хотите, так и говорите, – сказал Рэт.

Он и сам уже запутался. Он отошёл в угол, и было слышно, как он бормочет «укажем, покажем, укажем, покажем», пока дядюшка Барсук довольно резко не велел ему замолчать.

Через некоторое время в комнату ввалился Крот, и видно было, что он собою чрезвычайно доволен.

– О, как я здорово развлёкся! – начал он с ходу. – О, как я поддразнил горностаев!

– Надеюсь, ты был достаточно осторожен, Крот? – спросил дядюшка Рэт с тревогой.

– Ну разумеется, – с уверенностью сказал Крот. – Меня осенило, когда я поутру пошёл в кухню последить, чтобы завтрак для мистера Тоуда не остыл. Там я увидел, что старая прачкина одежда, в которой он вчера явился, так и висит возле камина на полотенечной вешалке. Я надел платье, чепчик, конечно, тоже нацепил, шаль накинул и отправился в Тоуд-Холл храбрец храбрецом. Стража, конечно, была, как всегда, начеку, с ружьями и со своими «Стой, кто идёт?» и прочей чепухой.

«Доброе утро, джентльмены! – поклонился я им. – Нет ли у вас на сегодня стирки? Я бы постирала».

Они поглядели на меня так высокомерно, так надменно и говорят:

«Убирайся отсюда, прачка! Когда мы на часах, мы не занимаемся стиркой».

«А в другое время?» – спрашиваю я с издёвочкой. – Хо-хо-хо! Купил я их, а, Тоуд?

– Глупый ты и нахальный зверь! – презрительно заявил мистер Тоуд.

Дело в том, что он смертельно позавидовал Кроту. Это было как раз то самое, что он сам мог бы проделать, приди это ему в голову первому и не проспи он так непоправимо.

– Кое-кто из горностаев сделался пунцовым, – продолжал Крот, – сержант, начальник караула, и говорит мне:

«Быстро беги отсюда, женщина, не отвлекай часовых, они на посту».

«Бежать? – говорю я. – Не я отсюда побегу, а кто-то другой, и довольно скоро…»

– О, Крот, милый, как же ты мог? – сказал в отчаянии Рэт.

Барсук отложил газету в сторону.