Питер Снелл. Без труб, без барабанов

Моя жизнь на частной квартире была несколько необычной, потому что я не чувствовал себя одиноким лишь выезжая на тренировку. В остальное время я был совершенно изолирован от всех. Очень немного людей, с которыми я встречался, могли говорить по-английски, по этому я не мог войти с ними в контакт.

К моменту соревнований в Праге мне удалось привести свои ноги в гораздо больший порядок. В начале соревнования темп бега был довольно низким, и это, учитывая мою форму, подходило мне как нельзя более. За 200 ярдов до финиша я был на третьем месте, за Йозефом и немецким бегуном Маем. Я чувствовал уверенность в себе и надеялся выиграть. При входе в последний вираж Май спринтовал, и мы с Йозефом последовали за ним. И здесь я снова понял, что могу лишь справляться с предложенным темпом, но не в силах увеличить его. Я обошел Йозефа, но не мог оторваться от него, и Йозеф обыграл меня на прямой.

Наш забег был последним в программе соревнований, однако большая толпа зрителей не расходилась, ожидая церемонии награждения. Через двадцать минут награждение состоялось. Прием, оказанный мне болельщиками, тронул меня до глубины души. Мне аплодировали сильнее, чем победителю Маю, и этого я никогда не забуду.

Такому приему я во многом обязан Йозефу, который с энтузиазмом описал, как хорошо его принимали в Новой Зеландии, какие хорошие живут у нас люди и как он рад, что имел возможность погостить у меня. На этом соревновании он вместе со мной разминался, вместе пробежал вокруг поля после забега и сделал все возможное, чтобы представить меня каждому.

После состязаний я был награжден огромной хрустальной вазой. Йозеф сказал, что она предназначалась мне независимо от исхода соревнования. Это была вещь необъятных размеров, и я не представлял себе, куда ее можно будет поместить в моем новом доме.

Йозеф пригласил Джона, Билла, Артура и меня посетить стеклофабрику — очень древнее предприятие, и мы почти полностью остановили производство, когда рабочие собрались во дворе, чтобы сняться с нами. Позже я видел, как начальник цеха вырезал специальную надпись для Салли на вазе. Меня настолько завалили подарками, что я чувствовал себя перегруженным.

Следующий визит — в Карлови-Вари, расположенный в 120 километрах от Праги. Здесь мы осмотрели чудесную выставку знаменитого хрусталя; большинство вещей было сделано по королевскому указу. Здесь мне подарили набор хрустальных стаканов различной формы. И здесь, в дружеской атмосфере, совершенно не напрягаясь, я выиграл забег на 800 м. Местный бегун, пришедший вторым, радостно меня расцеловал.

Джон пробежал 3000 м за 7.51 ровно, не дотянув до мирового рекорда Жази всего две секунды. Билл держался за ним на первых трех кругах, а Шюль, который был убежден, что выиграет это состязание, так как сказал мне перед стартом — «3000 м — это моя дистанция», в борьбе фактически участия не принимал.

Мы возвратились в Прагу в половине двенадцатого ночи и отправились на веселую пробежку через вишневую рощицу вблизи дома Подебрада, Мы то и дело останавливались, чтобы сорвать вишни и полюбоваться с холма спокойным и красивым мерцанием огней вечерней Праги.

На следующий день мы вылетели в Отроковице, родной город Йозефа. Там мы встретились с его родителями и тремя сестрами. Городок Отроковице, насчитывающий 11 тысяч жителей, имеет хороший стадион, построенный самими жителями из материалов, отпущенных правительством. При этом единственные расходы были связаны со специальной отделочной работой.

В этом городе мы с Джоном чувствовали себя более свободно. Семейная атмосфера в доме Йозефа была точно такой же, как в наших домах в Новой Зеландии. Йозеф хотел выступить перед своими земляками с попыткой побить чехословацкий рекорд на 2000 м, и я решил помочь ему, хотя мне и не очень этого хотелось, потому что через два дня мне предстояло состязаться в Норвегии. Местный бегун провел нас на первых 800 м, затем лидерство взял я и вел бег на третьем круге. На четвертом круге лидировал Йозеф, а за 400 м до финиша я подстегнул темп. Йозеф спринтовал за 200 м до финиша и побил национальный рекорд. Я проиграл ему около четырех секунд.

Позднее нам сделали еще несколько подарков. Я рассказывал переводчику о том, какую огромную вазу мне подарили в Праге, и посетовал на то, что не знаю, куда ее девать, когда приеду домой. Не успел я закончить свой рассказ, как чехи принесли мне точно такую же. Я был готов провалиться сквозь землю.