Питерские тайны Владимира Яковлева

Город быстро заполняла предвыборная агитация. Только Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев мог похвастаться в свое время таким же количеством собственных портретов, сколько изображений Собчака развесили в Петербурге. Практически ни один номер газеты не выходил без сообщения о поддержке на выборах кандидатуры действующего мэра коллективами заводов и фабрик, спортсменами, медиками, учеными, деятелями искусства и даже подводниками. Собчак, утверждали они, прекрасно разбирается в проблемах города, знает, почему улицы грязные, дороги разбитые, а чиновники берут взятки, никто не сможет навести порядок до тех пор, пока Петербург будет довольствоваться жалкими крохами с федерального бюджетного стола, тогда как в Москве сосредоточена большая часть банковского капитала России. На все эти действия штаба Собчака команда Яковлева отвечала своим основным козырем — грамотной кампанией, благодаря которой еще недавно малоизвестная жителям города фигура также замаячила на каждом перекрестке, попадала буквально в каждый дом вместе с поздравительной открыткой или с остроумной газеткой и вызывала большой интерес. Плакаты обычного человека с открытым взглядом, закинувшего за плечо пиджак и обещающего, что впереди предстоит много работы, смотрелись лучше и живее огромных цветных фото усталого чиновника за рабочим столом с нехитрой надписью «Мэра — в губернаторы».

Владимир Большаков рассказывает, что тактически кампания Яковлева разбивалась на несколько этапов: «Если у вас известность практически нулевая, то в предвыборной кампании сначала нужно повысить именно узнаваемость, — для этого используется наружная агитация. А если ваша известность 70 %, то клеить плакаты только во вред. Поэтому мы старались по-настоящему. Дворники срывали плакаты по три раза на дню, а мы по пять раз в день клеили. Они срывали, а мы клеили, и наша организация оказалась сильнее». «Выберем Яковлева вместо Собчака!» Этот лозунг Алексей Кошмаров придумал только для успешного решения первой важной задачи — повысить известность. Через две недели таких провокационных призывов люди уже спрашивали: «Кто это и что он за человек — этот Яковлев?» Четко и ясно, как любая провокация.

«Выборы — это сложнейшая война, которая ведется на двадцати фронтах одновременно, и на каждом из фронтов должна быть поставлена своя цель, своя структура и свои солдаты. Мы эту войну вели не на жизнь, а на смерть», — считает Кошмаров. При этом большинство наблюдателей накануне первого тура голосования, отмечая грамотную тактику Яковлева, уверяли, что ему просто не хватит времени для раскрутки. Сторонники Яковлева, наоборот, надеялись на новую социальную волну — «движение хозяйственников». В Москве на смену Гавриилу Попову пришел его заместитель Лужков, на берегах Невы вместо Собчака появился Яковлев. «Мы должны были в первую очередь собрать голоса тех, кому Собчак не нравился, таких было около 30 %. Начали с открытого письма Собчаку, в котором Яковлев объявил о своем решении баллотироваться. Если бы Собчак сказал: «Посмотрите, какие кадры у меня растут, вот я какого орла воспитал. Он еще зеленый, но амбиции какие! Я его опять возьму первым замом»… И все — вообще не было бы никакого Яковлева. Вместо этого Анатолий Александрович стал обличать: «Это удар ножом в спину, предательство…» Большаков уверен, что Собчак переиграл сам себя.

И все-таки эти плакаты, «война листовок» стоили смешных денег и сыграли вспомогательную роль. Главным было столкновение двух личностей.

«Нам надо было как-то начать кампанию и объяснить людям, почему первый заместитель мэра выступает на выборах против своего начальника. Базовую идею сформулировали просто — «Не могу больше терпеть!», и дальше ее тиражировали в разных вариантах, — рассказывает главный идеолог и вдохновитель кампании Алексей Кошмаров. — Попадание в цель оказалось стопроцентным, потому что люди уже устали от мишуры и показухи и настаивали, чтобы кто-то занимался не общероссийскими проблемами, а конкретными городскими. Яковлев прошел весь город, каждый день выступая перед избирателями везде, где только можно: во дворах, в домах культуры, на заводах. Когда в заранее арендованный зал вдруг не пускали — угроза взрыва или запрет пожарных, — он выступал прямо на ступеньках Дома культуры: «Видите, что творится, правду зажимают!..»