Питомец «Ледового рая»

«До демобилизации этот вопрос меня совершенно не волнует», — привычно подумал Кирилл. И вдруг вспомнил, что демобилизация для него уже произошла. И что стоит ему появиться в церкви, как святой отец начнёт выспрашивать у нового представителя паствы, что он думает о своих семейных обязанностях.

А что тут думать, если пока не ясно даже, стоит ли менталотравматику заводить хоть одного ребёнка. Надо будет проконсультироваться у врачей. Впрочем, об этом пусть думает его будущая жена, если таковая существует. Ещё не хватало ему сейчас забивать голову детьми!

И вообще — он не житель Средней Азии, плодить нищету не станет.

Он выключил вещание и вновь задумался, чему посвятить день.

А задумавшись, заснул.

Разбудил его сигнал интеркома.

На дисплее появился дежурный портье, бритоголовый тип с излишне радушной физиономией:

— Господин Кентаринов, вас ждут.

Неторопливость слетела к Кирилла, как метеор с ночного неба.

— Кто ждёт?

Ланимер бы ждать не стал, сразу поднялся в номер. Значит…

— Девушка.

Сердце свалилось в живот и вспрыгнуло на прежнее место.

— Что за девушка?

Портье пожал плечами:

— Обычная девушка. Правда, в военной форме.

Оживление сразу куда-то испарилось. Сандру бы даже этот бритоголовый не назвал «обычной». Наверное, Ксанка припёрлась, разыскала…

— Пусть поднимается в ресторан. Я буду там через пять минут.

— Она уже вышла, — покачал башней портье. — Сказала, подождёт вас на улице.

Конечно, можно и не ходить. Как говорит Спиря, не сахарная — не растает. Посидит на скамейке, поймёт, что обломилось, и утопает… А впрочем, лучше встретиться. Чтобы объясниться. Раз и навсегда! Теперь-то между безмундирником Кентариновым и курсанткой Заиченковой вообще ничего общего быть не может. По определению. Из-за разницы в социальных статусах, как заявило бы Его дерьмочество. Из-за определённого различия в испытываемых эмоциях, как сказал бы Айболит…

Кирилл неторопливо (не сахарная, не растает!) сполоснул холодной водой лицо и спустился вниз. Портье кивнул ему и махнул рукой в сторону выхода. Кирилл вышел на улицу. Огляделся.

На скамейках перед отелем сидели разные люди, но знакомых никого не было.

Кирилл повернул назад, собираясь расспросить портье, кто приходил.

— Эй, Кент!

Голос был знакомый и не просто знакомый, а…

Кирилл обернулся.

На противоположной стороне улицы стояла Сандра. Улыбалась во всю ширь большого рта. На лице — как и положено курсанту — ни следа косметики. Выходной китель обтягивает грудь, а юбка — корму. Удивительное дело, в каждодневных курсантских штанах метёлки выглядят совсем иначе…

Но наряд ей очень идёт — как будто Сандра рождена для того, чтобы носить военную форму.

Сердце вновь проделало становящийся уже привычным кульбит.

Кирилл пересёк улицу, подошёл к бывшей боевой подруге:

— Привет, Сандра! Как ты меня нашла?

Глупее вопроса было не придумать, однако он ничего не мог с собой поделать.

Впрочем, дрожь в голосе удалось загнать в глотку, и она там притихла, затаилась, готовая в любой момент выскользнуть на свободу.

— Привет, Кир! Через адресную службу.

«Ах да, — тупо подумал он. — Я же недавно сам ответил себе на этот вопрос. Моё местонахождение больше не засекречивается».

Мысль проскользнула и исчезла, оставив в мозгах едва ли не пустоту.

Он робко коснулся локтя девушки:

— В увольнение отпустили?

— Так точно! На вторую половину дня. До двадцати одного ноль-ноль. Отсутствие на вечерней поверке рассматривается как дезертирство со всеми вытекающими последствиями. — Метёлка выдала одну из постоянных тирад Его дерьмочества.

Кирилл глянул на персонкодер: четырнадцать тридцать четыре. Вот это соснул!

— А ты чем занят? Не составишь компанию?

У Кирилла опять захолонуло сердце. И висках застучало: бух!.. бух!.. бух!.. Перед внутренним взором промелькнула картинка того их общения, в каптёрке хозчасти…

— Составлю. Куда кинем кости?

— Не знаю. Я в этом районе Гагарина не бывала.

— А в увольнение одна двинула?

— Нет, конечно. — Сандра хитро улыбнулась. — Полроты сегодня отпустили. Со мной ещё Заича с Артёмом были. Но я от них свалила. Спиря мне с самого начала рожки строить начал: у нас, мол, своя свадьба, у тебя — своя. Он же по Заиче просто сохнет. А она — по тебе. С тех пор как тебя… как ты ушёл, прокисла до самого грузового трюма.

Кирилл поморщился: меньше всего его сейчас интересовало, по ком сохнет Ксанка. Избави, Единый, от влюблённых в него метёлок, а уж от остальных он и сам избавится!

И снова он врал себе. Потому что готов был избавиться от всех, кроме той, что была сейчас рядом.

А что? Почему бы и не повторить чемпионские достижения?

Он глянул на метёлку, и теперь взволновалось то, что располагалось гораздо ниже сердца. Кирилл сглотнул:

— Портье назвал тебя обычной девушкой!

Сандра хитро усмехнулась:

— Я ему специально пятеру отстегнула, чтобы не раскололся. Хотела сделать тебе сюрприз.

— И тебе это удалось. — Кирилл вовсю сражался с собственными желаниями, и голос всё-таки задрожал.

Метёлка снова усмехнулась, но уже без хитрости:

— Так мы пойдём куда-нибудь? Или тут будем торчать, как взгляд из дюзы.