Питомец «Ледового рая»

Кирилл забрался в душ, неторопливо смыл с себя тюремную «паутину», поменял горячую воду на холодную и обратно. Неторопливо же почистил зубы, Он настраивал себя на новую жизнь, по внешнему виду безмундирную, но по внутреннему — ещё более режимную, чем курсантская в лагере. Поскольку тут за «нарушение режима» возможно получить не наряд вне очереди, а смерть и смерть мучительную, под пытками…

Но об этом мы будем помнить, а вот думать не будем, поскольку подобные думы добавляют слабости в ноги и трусости в сердце. А боец Галактического Корпуса должен быть не только терпелив и хладнокровен, но и смел-отважен. Так говорит устав, а он для бойца самый главный товарищ. Наверное, это справедливо не только для бойца Галактического Корпуса, но и для бойца невидимого фронта. Так, говорил Спиря, называли в старину членов службы безопасности.

И вообще самое время сходить пообедать. Ибо желудок — лучший друг бойца. Но он же — и его главный враг. Когда пуст…

Кирилл запер номер и отправился в гостиничный бар.

Там было непривычно тихо. Впрочем, нет, непривычной была вовсе не тишина — непривычным было отсутствие проститутки Верианы. Прежде эта особа уже через мгновение оказывалась в поле зрения. А ещё через мгновение — рядом с Кириллом.

Он повертел головой, оглядывая сидящих за столами. Может, кого из клиентов раскалывает?

Увы… Как выражается иногда Спиря, имеется наличие полного отсутствия…

Почему-то вдруг стало грустно. Будто потерялся неведомо где кусочек самого себя. Странное ощущение…

Потом пришла мысль: а может, кого уже расколола? И не только расколола — глазки состроила, уболтала и в номер к нему поднялась?

Воображение тут же нарисовало картинку. Почему-то неприятную — и вовсе не из-за удивительной худобы жрицы любви.

Кирилл даже головой замотал. Что это за ревность, парень? Всех метёлок всё равно не перепробуешь! А таких как Верка и не стоило бы, потому что… потому что… да не знает он — почему, просто не стоило бы, и всё!

— Эй, парень!

Кирилл обернулся. Бармен махал ему рукой из-за стойки.

Кирилл подошёл.

— Привет! — Бармен по обыкновению протирал стаканы. — Как там Верка поживает?

Кирилл опешил:

— Не понял… Где она поживает?

Бармен перестал протирать стакан:

— Подожди, она же за тобой отправилась… Сказала, ты — курсант Галактического Корпуса, пообещал и её на службу устроить. Соврала, что ли? Вот зараза!.. Чувствовал я — не надо её отпускать!

«Ай да Верка! — подумал Кирилл. — Решилась всё-таки… Жаль, я её не встретил в лагере. Ну да ничего… Единый даст, встретимся ещё. Главное, из этой клоаки выбралась. А у нас не пропадёт».

— Правильно сделал, что отпустил, — сказал он бармену. — Я, правда, курсант бывший, проследить за нею не смогу. Но в лагере ей всяко будет лучше, чем здесь.

— Наверное, ты прав, — сказал бармен, хотя в голосе его прозвучали нотки сомнения. И вдруг принялся оправдываться: — Ну чем я мог ей помочь? Домой к себе не возьмёшь — там подруга жизни глаза выцарапает. И ей, и мне. На улицу тоже не выгонишь. Жалко. Вот и терпел её здесь, в подсобке спать разрешал, пока гостиничное начальство не видит. На свой страх и риск, понимаешь?

— Понимаю, — сказал Кирилл.

«Заплатить тебе, что ли?» — подумал он.

Мысль была неожиданной и, кажется, весьма унижающей собеседника. Тем не менее Кирилл сунул руку в карман, вытащил наличность (банкомат по дороге в гостиницу, разумеется, нашёлся), положил на стойку пятёру.

— Чего это? — не понял бармен.

И Кириллу вдруг стало стыдно. Бармену и в самом деле было проще выгнать Вериану на улицу, чем давать ей возможность здесь околачиваться. И вовсе не за возможность щупать её, когда захочется, терпел проститутку этот дядька.

— Дай мне, пожалуйста, чашку кофе, пачку сигарет «Стрелец» и шоколадку.

Бармен налил кофе, положил на стойку шоколадку и сигареты.

Шоколадка называлась «Милосердный Единый». Наверное, местный завод по производству шоколада принадлежит церкви…

— У тебя дети есть? — Кирилл положил сигареты в карман.

— Да, дочка, — сказал бармен. Лицо его будто просветлело. — Скоро восемь лет. То есть земных пятнадцать. Мы с женой в ней души не чаем. Жена с трудом родила.

«Вот уже и жена, а не подруга жизни», — подумал Кирилл. И подвинул шоколадку бармену:

— Возьми, дочке отнесёшь. Скажешь, дядя Кирилл подарил. Пусть за меня помолится.

Бармен некоторое время смотрел на него — видимо, пытался сообразить, как отнестись к такому подарку, потом сунул шоколадку куда-то под стойку, пояснил виноватым голосом:

— В кармане растает.

Кирилл кивнул и взялся за чашку, намереваясь отправиться к ближайшему свободному столику.

— Подожди, Кирилл, — сказал бармен. — Меня зовут Михаилий. За шоколадку спасибо… — Он потеребил лацкан форменной куртки с надписью «Сидония». — Убьют девчонку. В мирное время в армии служить, конечно, неплохо, но ведь война ожидается. И такая война, какой ни мы ни наши предки никогда не видели. Перед ней наши, человеческие войны — зелёная муть. — Он покачал головой и повторил: — Убьют девчонку.